Онлайн чтение книги Из пепла двух миров
1 - 1

    Рубеж ревел. Небо грохотало, будто кто-то бил по нему гигантским молотом. Воздух был тяжёл и густ, пропитан гарью и магией, до того насыщенной, что её можно было почти ощутить на языке. Земля под ногами растекалась от ударов заклинаний и была усыпана обломками доспеха и чёрным прахом. Из багровых разломов, пульсирующих, как раны, рвались тени, падали на землю и обретали форму.

    Варта оказался в самой гуще, на передовой. Остальные бойцы оттесняли врага, кто-то уже падал, а кто-то ещё творил заклинания. Он видел это краем глаза, но не обращал внимания. Сражаться можно было только здесь и сейчас, в этом клочке пространства, где встречались сталь и когти.

    И тогда Варта увидел его.

    Сначала уловил только движение. Как будто сама тьма решила принять очертания. Из клубов смрадной энергии шагнула фигура. Почти человек, но неправильный. Высокий, с плечами настолько широкими, что тень от них закрыла часть света. Кожа его была чёрная, глянцевая, словно покрыта застывшей смолой. На груди виднелись трещины, из которых сочился кровавый свет, как тлеющий уголь.

    Лицо было в полумраке из костяных пластин, глаза узкие, хищные, как у зверя. И в них не было ничего человеческого. Он двигался плавно, пугающе, почти красиво.

    Варта крепче сжал древко копья, понимая, что этот сильнее. И если сейчас отступит, дальше уже не будет шанса. Война с тёмным давно научила его одному: иногда сражение — это не путь к победе, а единственная возможность умереть с оружием в руках.

    Тварь бросилась первой. На Варту обрушился резкий, стремительный удар. Он принял его лезвием, и сталь застонала. Он почувствовал удар во всём теле, как если бы под ним содрогнулась земля. В следующее мгновение когти полоснули по доспеху, отодвинув его назад. Кровь звенела в ушах. Думать было некогда.

    Варта шагнул перёд. Раз. Ещё раз. Два быстрых удара в плечо и бок. Демон уклонился с пугающей лёгкостью, словно видел движение заранее. Тёмный развернулся и врезал ему прямо в рёбра.

    Варта рухнул на одно колено. Вдох перехватило. Боль пришла, будто опоздавшая, но острая, ясная. Он понял, следующий удар будет для него последним. И всё же он поднялся. И ударил.

    Копьё лишь скользнуло по чёрной кожи твари, оставив поверхностную рану. Небольшую. Но этого оказалось достаточно.

    Тёмная, густая, тяжёлая кровь брызнула на него. Одна капля ударила прямо в медальон на его груди. Тот самый медальон, что остался от матери. Кусок неизвестного железа встретил чужую кровь и отозвался тихим звоном, будто щёлкнул замок в невидимой двери. Потом мир дрогнул, и всё вокруг залило не ярким, но живым светом.

    Звук боя исчез. Цвета распались. Перед глазами вспыхнула картина, слишком живая, чтобы быть просто видением.

    Мир вокруг был чужим и в то же время знакомым. Варта не сразу понял, что изменилось. Просто почувствовал, что воздух другой. Тяжёлый и сухой, пахнущий пылью и солнцем. Не кровью, не металлом. Пахнущий домом.

    Рубеж исчез. Вместе с боем, криками и смрадом. Но тёмный был рядом. Они стояли друг напротив друга на серой равнине, покрытой высохшей жёсткой травой. Небо над ними было странным, светлым, словно над миром ещё не пролегла вечная тень. И всё же тьма была здесь. Ощущалась в земле, в тенях, в пустоте разрушенных строений на горизонте.

    Варта понял: это его родной мир. Тот, что давно пал. Его не уничтожили, он просто сгнил изнутри, и теперь в нём жили тёмные. Он видел этот пейзаж только на старых картах и по чужим словам. Его самого тогда ещё не было.

    Но память была.

    Чуть впереди стояли двое. Женщина. Высокая, с полураспущенной косой, в боевой одежде. Лёгкая броня, амулеты, пояс с кинжалами. В руках — меч, которым можно резать магию. Лицо её суровое и решительное. И у неё были такие же глаза, как у Варты.

    Фета.

    Варта прекрасно помнил её голос, руки, слова. Её наставления хранить жизнь, как самое драгоценное. Не только свою, но и чужую.

    Рядом с ней стоял тёмный. Не чудовище, не тварь. Человек, только из теней. Раны на боку светились багровым светом, кровь стекала по пальцам. Он почти падал, цепляясь за жизнь. Умирал.

    Фета не добивала. Она стояла рядом с ним усталая, но не жестокая. И тихо сказала:

    «Война не вечна. И никто не должен умирать ради неё».

    Тёмный поднял голову. Медленно, тяжело. Его взгляд был острый, внимательный, живой. И в нём не было ненависти. Только благодарность.

    Это был Барей.

    Тот же самый, что сражался с Вартой мгновение назад. Тот же самый, что сейчас стоит рядом с ним и смотрит эту сцену из прошлого.

    Барей из воспоминания снял с груди простой медальон. Точно такой же, как носил Варта. Тёмный металл, без знака, без гравировки. Только он пульсировал жизнью.

    «За моего брата», — сказал Барей хрипло. — «Ты подарила ему жизнь. Я отдаю тебе часть своей».

    Он протянул медальон Фете.

    Она не отказалась. Взяла его в ладонь, тонко улыбнулась и завязала шнурок на своей шее.

    «Пусть пока будет со мной».

    Вспышка не растворилась, не осыпалась пеплом, как обычные видения. Она раскололась на трещины света, словно стекло, ударенное изнутри. Тонкий, хрустящий звук напоминал ломку льда под ногами.

    Мир вокруг начал расслаиваться. Сначала исчез горизонт, где край равнины вздрогнул и рассыпался сияющей пылью. Затем небо утратило цвет и стянулось в одно огромное зеркало. Варта чудом не отшатнулся: в отражении он увидел не себя, а другую сцену, стоящую за тонкой плёнкой реальности.

    Звук вспыхнул сразу, словно кто-то разорвал тишину ножом.

    «Еретичка! Она защищала тёмного!»

    От крика у Варты зазвенело в ушах. Мир накренился. Поверхность под ногами провалилась, и теперь всё было похоже на воду. Стоило сделать шаг, и картинка под ногами дрожала, растекалась, открывая другую.

    Крики судей растворялись в гулком тоне барабана, а барабан — в звоне металла. Переход не столько двигал Варту вперёд, сколько проводил через толщу чужих воспоминаний.

    Голос Феты звучал издалека, будто оттуда, через водную гладь.

    «Каждая жизнь священна…»

    Мир снова сместился. Песок времени, казалось, провалился сквозь пальцы, и от суда Феты поток воспоминаний повёл дальше. Туда, где этого уже не было, где жизнь и смерть ходили рука об руку по кругу, каждая ожидая своего часа.

    Свет сменился мягкой золотой дымкой. Пахло травами, тёплым молоком и пеплом ещё не потухшего очага. На низком ложе лежала женщина. Измождённая, но живая. Фета.

    Рядом сидела целительница. Её руки сияли ровным, аккуратным светом, когда она приняла на ладони младенца.

    «Жив», — произнесла она и улыбнулась.

    Фета впервые за долгое время улыбнулась в ответ. Её пальцы дрожали, когда она коснулась маленькой щеки. Ребёнок дышал быстро и неровно, вцепившись крохотными пальчиками в воздух.

    «Варта», — прошептала Фета. — «Я назову тебя Варта».

    Медальон теперь был виден отчётливо. Он висел над кроватью, словно следил. Он был немым свидетелем, тихо впитывая в себя воспоминания.

    «Ты защитишь его», — поклялась Фета полушёпотом.

    Свет погас и воспоминание оборвалось.

    Следующее было другим. Более близким, слишком реальным. Это было уже не чужое прошлое. Это была жизнь, которую Варта прожил и желал бы забыть, да память всегда возвращала его в этот момент. Всегда некстати, когда нет сил переживать это снова.

    Это был до жути обычный день, который изменил всё. Фета стояла в Зале Приветствий, держа Варту за руку. Мальчику тогда было всего лет шесть. Он жался к её боку и сжимал медальон. Тот, что когда-то подарил Барей.

    Пренаров, преступников, нарушивших Закон, не ковали в кандалы, не связывали. Их волю не нужно было ломать цепями. В этом не было смысла. Сдерживающий барьер ещё никто не смог преодолеть. Все, кто пытались, погибли страшной смертью.

    Варта запомнил этот день. Запах, шум, крик других пренаров. То, как мать положила свои руки на его плечи, не позволяя отойти ни на шаг.

    «Мам… а мы вернёмся?» — спросил он тогда.

    Фета не ответила. Просто нагнулась и приклеила пальцами медальон к его груди, словно это был единственный щит, которым она могла укрыть.

    «Держи при себе», — сказала она. — «Никогда не снимай».

    Так они оказались здесь, в Ануаке.

    Потом война забрала её. Не стремительным ударом судьбы, а своим обычным, неизбежным способом. Тем, который никого не щадит: Фета отказалась добивать тёмного. Рана была смертельной, он уже не мог подняться, но она всё равно отпустила. Выбрала жизнь там, где от неё требовали смерти.

    А тёмный поднялся из последних сил. И добил её. Так просто, буднично, закономерно.

    Когда ему рассказали о смерти матери, к собственному удивлению Варта не почувствовал ни ярости, ни желания мести. Была лишь пустота. Тяжёлая, как каменный обломок, и холодная, как тот самый медальон на его груди.

    Светлые всегда учили ненависти ко всему тёмному. Этого ждали от него. Но он ощущал только одно: мама умерла не за Свет и не за Тьму. Она умерла потому, что выбрала жизнь. И эта мысль была страшнее любой ярости.

    Барей всё это время молчал, не вмешивался. Он просто стоял рядом. Тёмный, огромный. Царапина от копья давно зажила, не оставив и следа. Его глаза были не такими, какими Варта привык видеть в бою у врага. Не злые, не хищные. Скорее внимательные, почти настороженные.

    Барей наблюдал за каждым мигом открывшихся воспоминаний. Когда они закончились, и тишина накрыла их, как падающий снег, он заговорил первый:

    — Я помню её. — Голос прозвучал глухо и непривычно тихо. Слова коверкались сильным акцентом, чувствовалось, что тёмному непривычно говорить на человеческом наречии. — Она была сильнее половины тех, что тогда сражались. — Он слегка скривил губы, словно сам не верил, что произнёс такое. — И глупее, чем кто-либо из нас.

    Варта повернул к нему голову и впервые посмотрел не на врага, а на того, кто знал его мать по-другому. Он хотел что-то сказать (или спросить?), но мир начал распадаться по краям, как выцветшее полотно, на котором время выжгло слишком много дыр. Ландшафт прошлого дрогнул, прорезанный трещинами света, звуки стихли, цвета растаяли.

    Реальность ударила резко. Воздух свистел от стрел, магия вспыхивала короткими взрывами. Варта рухнул на колени в грязь, почти оглохший от резкого возвращения.

    — Ты жив? — донёсся чей-то крик, но он не разобрал, кому принадлежал голос.

    Шум боя возвращался порывами. То становился глухим, как будто под водой, то снова оглушал. Земля под ногами дрожала. По Рубежу шёл новый натиск. Варта оглянулся, смотря, как линия излома меняется в разных местах.

    И рядом с ним стоял Барей. Грозный тёмный, с клинком, в котором отражался огонь битвы. И стоял он не как враг. Он смотрел на Варту, как смотрят на того, с кем внезапно связывает нечто большее, чем сталь.

    — Поднимись, — произнёс он низко. И протянул руку.

    Варта не сразу понял, что делает. Руки сами упёрлись в землю, ноги послушались. Он поднялся, хотя тело ещё плохо слушалось. Медальон на груди дрожал, словно продолжал жить своей собственной жизнью.

    Битва вокруг них не прекращалась. Рёв тварей сливался с приказами светлых магов и командиров асаанов, воинов Ануака. Они продолжали сражаться не на жизнь, а на смерть. Кровь смешивалась с грязью, то тут, то там мелькали вспышки светлой и тёмной магии.

    Барей оглядел поле. Его взгляд скользнул по Рубежу медленно, почти холодно, точно он разбирал сложный узор. И Варта впервые увидел, как тёмный читает сражение: анализирует, оценивает, считает. Он рассматривал поле так, как мастер смотрит на шахматную доску: без иллюзий и надежды, с точным пониманием, где смерть уже шагает, а где её можно задержать.

    Светлые теряли темп. Этот мир вскоре падёт и Рубеж сдвинется дальше, в следующий мир, где они продолжат сражаться.

    — Ты видел то, чего я не видел никогда, — сказал он. — Смерть глазами того, кто отказался убивать.

    Варта сжал кулаки.

    — Это ничего не меняет, — прошептал он.

    Барей улыбнулся уголком губ, так, будто делал это тысячу раз.

    — Меняет. Всё.

    В этот миг прямо перед ними по земле полоснули чёрные когти. Огромная тварь, похожая на переплетение зверя и тени, вырвалась вперёд. Варта инстинктивно поднял копьё, а Барей развернулся боком, перехватывая удар.

    Когти прошли в опасной близости от лица Варты. Барей шагнул вперёд, развернул клинок так, чтобы отвести когти в сторону. И тварь остановилась. Её глаза ненадолго сузились. Почти человеческое выражение. Она узнала Барея, и во взгляде на миг промелькнуло нечто похожее на растерянность и даже страх. Как будто вокруг всё перестало совпадать с привычными правилами.

    Барей хмыкнул, будто уловил её заминку, и бросил коротко и презрительно:

    — Ошиблась.

    Варта успел лишь увидеть, как тварь отшатнулась от Барея. Но в следующий момент на неё обрушился двойной удар клинка и копья. Существо разорвалось на две части, рассыпаясь тёмным прахом. И Варта вдруг понял: не только он был ошеломлён тем, что Барей защищал его.

    — Сначала выживем, потом решим, кто мы друг другу, — услышал он голос Барея. — Сражайся.

    И в этом приказе не было превосходства. Была признанная необходимость: они живут ещё один миг только потому, что стоят рядом.