Онлайн чтение книги Лабиринт Labyrinth
1 - 1

    Эрия очнулся рывком, словно вынырнул из ледяной воды, где долго не мог дышать. Мир вспыхнул перед глазами всполохами света и тени. В уши ворвалась какофония резких, рваных звуков, будто кто-то гремел цепями, скрёб по металлу, шептал прямо под кожей. Он дёрнулся, распахивая веки, тяжёлые, словно из чугуна, и в тот же миг всё смолкло.

    Тишина рухнула на него, как каменная глыба. Настолько плотная, что в ней можно было утонуть. Ни шагов, ни дыхания — даже собственное сердце билось глухо, будто в чужом теле.

    Воздух был густ, затхл, пахнул железом и пылью веков. И тогда он понял: он здесь один. Остальные из его группы — Кайс, Сэла, Торвен — исчезли, будто их никогда и не было. Ни тел, ни следов. Только разбросанная пыль и липкий след на полу, похожий на расползшуюся тень.

    Эрия обвёл взглядом мрак. Каменные стены, иссечённые трещинами, тлели слабым, мертвенным светом кристаллов. Они источали бледное сияние — не белое, а будто больное, серо-зеленоватое. Свет их дрожал, пульсировал, точно внутри них текла густая жидкость. Каждый вздох Эрии делал тени длиннее, искажённее, казалось, стены жили своей жизнью.

    Кристаллы не освещали дорогу, лишь обозначали границы. Здесь они были единственным источником света. Этого хватало, чтобы различить шаг впереди и тут же потерять всё остальное в густом мраке. Некоторые кристаллы едва слышно скрежетали, как зубы во сне. Иногда из глубины камня сквозь них пробивался слабый звук подобно гулкому биению сердца, которое пыталось выбраться наружу.

    Эрия машинально потянулся рукой к ближайшему кристаллу. Он был холоден, но внутри ощутимо шевельнулся свет, и пальцы стало покалывать, словно он коснулся оголённого нерва. Он резко отдёрнул руку и сел, осмотрел себя, прислушался к своим ощущениям. Похоже, ему повезло — отделался лишь ушибами. Это было очень странно, но в лабиринте он видал куда более необычные вещи.

    Когда руки коснулись пояса, сердце сжалось: он посеял светильник. Может, выпал во время падения, а может, остался там, на верхнем уровне, который теперь отрезан. Как глубоко упал, Эрия не знал. Он потерял сознание где-то в полёте, после очередного удара обо что-то твёрдое и отвратительно скользкое.

    Эрия поднялся и оглянулся в поисках выхода. Он заметил три проёма, ведшие в разные стороны. Каждый завешен одинаково плотной, чёрной занавесью, которая странно колыхалась, словно за ней дышало что-то живое. На мгновение ему показалось, из-за края торчит чей-то хвост. Приглядевшись, он понял, что то стелился по полу оборванный край.

    Сердце застучало быстрее. Судя по всему, он провалился на уровень, где ещё не ступала нога первопроходцев. Лабиринт не просто сеть коридоров и комнат. Это нечто большее — гигантская, многослойная конструкция, уходящая вниз на десятки уровней. Никто из тех, кто попадал сюда, не знал, сколько их в действительности. Одни называли конкретное число, другие утверждали, лабиринт — бесконечность.

    Каждый уровень отличался от предыдущего, словно сам лабиринт был живым организмом, меняющим кожу. Верхние уровни дышали запустением, как кости древнего города, скрытого под землёй: сырость, камень, эхом отдающиеся шаги, и мрак, что хранил следы забытых жертв. Ниже появлялись каменные коридоры, влажные пещеры, искажённые пространства, где геометрия теряла смысл. Там коридоры петляли под невозможными углами, потолки сжимались, а двери выводили туда, откуда вошёл.

    Опасность была везде. Ловушки ждали за поворотом: стены, что смыкались, когда человек проходил мимо, бездонные шахты под невинной плиткой пола, скрытые механизмы, изрыгавшие огонь или кислоту. Но страшнее всего были обитатели лабиринта: неуловимые существа, что прятались за тканью занавесей и вели охоту на тех, кто рискнул спуститься глубже.

    У него при себе карта первых уровней, но теперь она бесполезна. Здесь всё чужое, неназванное, и даже стены, похоже, дышали. Холод становился липким, а темнота — вязкой, словно её можно было потрогать.

    Он сжал кулаки, стараясь унять дрожь. Мысль жгла изнутри: если это новый уровень, значит, правил этого этажа он не знал. Здесь могли действовать совсем другие законы и совсем иные ужасы.

    Смятённый страшной мыслью, Эрия прошёлся по комнате. Он пошатнулся, опираясь ладонью о холодный камень. Под пальцами он ощутил шероховатость и липкость — по стенам стекало что-то вязкое. Пахло сыростью и железом сильнее, чем прежде.

    Он всмотрелся в занавеси: чёрная ткань напоминала шкуру, слишком тяжёлую для простой материи. Она вздрагивала, будто бы откликалась на его дыхание.

    — Вот это я влип, — выдохнул он, но звук собственного голоса прозвучал глухо и чуждо. — Так сильно я в жизни ещё не лажал.

    Пол под ногами слегка пружинил, и Эрия с ужасом понял: каменные плиты лежали не на твёрдой земле, а на чём-то пустотелом. Внизу было пространство и кто знает, что скрывалось там.

    Он сделал шаг к ближайшему проходу. Занавесь дрогнула, словно от сквозняка, хотя движения воздуха в комнате он не почувствовал. Из темноты донеслось тихое царапанье, как если бы водили когтями по металлу.

    Он глянул на другую занавесь. На полу возле неё медленно проступил отпечаток босой стопы, влажный, как от крови или тины. Отпечаток остался, а самого тела, что его оставило, не было видно. Эрия уставился на след, и сердце ухнуло в пустоту. Он изо всех сил старался не возопить от охватившего его ужаса. Влажный отпечаток темнел на каменной плите, будто только что оставленный, но воздух был неподвижен, и рядом никого не было. Он машинально отступил назад, и пол под ногой тревожно заскрипел, как доска, хотя здесь всё из камня.

    Соседняя занавесь чуть приподнялась, но не руками и не ветром. Она сама, медленно, как если бы что-то ползло снизу. Из-под её края выскользнула тонкая струйка тумана, стелющаяся по полу, и поползла в его сторону.

    Эрия почувствовал, как холод обжёг щиколотки, будто кто-то невидимый схватил его за ноги. В голове тут же вспыхнуло воспоминание — короткий, рваный фрагмент, неясный, как сон: чьи-то крики, тяжёлый топот, и он сам, бегущий по узкому коридору, прежде чем рухнуть вниз.

    Он сжал кулаки до боли и заставил себя дышать ровно. В этом месте страх был оружием лабиринта, и чем сильнее Эрия поддавался панике, тем быстрее становился добычей. Потом он поищет своих товарищей, а сейчас надо выбраться самому.

    Тем временем все три полотна уже ожили, шевелясь в такт какому-то невидимому дыханию. Справа слышался скрежет когтей по камню. Спереди — тяжёлое, размеренное дыхание, вероятно, за тканью притаилось огромное животное. А слева влажный след тянулся дальше, шаг за шагом, уходя в темноту за чёрной пеленой. Оставаться здесь было невозможно. Комната давила на него, стены будто придвинулись ближе. Лабиринт требовал выбора.

    Эрия лихорадочно размышлял. Он не любил выбирать. Ему всегда не везло в таком, и он обычно уступал это право кому-то другому. Но здесь не отвертеться и выбор сделать придётся.

    — Левый путь всегда правый, — всплыли у него в голове слова деда.

    Эрия выругался. Даже в такой момент старик его поучал. Из вредности он всегда делал всё наперекор и не слушал прозорливого предка. На сей раз тоже не сделал исключения. Он облизнул пересохшие губы и шагнул к правой занавеси. Ткань коснулась плеча, тяжёлая, как мокрое мясо, и на мгновение ему показалось, что она обвила его руку, не желая отпускать. Он брезгливо отмахнулся и вошёл внутрь.

    Коридор оказался узким, стены сжимались с обеих сторон. Камень дышал. К его облегчению, кристаллы здесь мерцали так же, как и в комнате позади. Он слышал едва уловимое биение, словно в венах прохода текла кровь. Пальцы скользнули по поверхности. Стена оказалась тёплой, похожей на кожу. Эрия отдёрнул руку и невольно вытер о штанину.

    Скрежет когтей не стих, а стал ближе. Он доносился то слева, то справа, а порой прямо из-под ног. И вскоре Эрия заметил, что стены меняются: из них тянулись белёсые отростки, похожие на кости. Они росли, изгибались и переплетались над головой, образуя арку.

    Сердце гулко колотилось, но он вспомнил: страх здесь — пища для того, что внутри. Он замедлил дыхание, заставил себя идти плавно, без лишних звуков. С каждым шагом всё отчётливее он ощущал пульс под ногами, словно шёл по телу спящего чудовища.

    Скрежет когтей стал явственнее. И через пару шагов он понял — это не один звук. Царапали десятки когтей сразу со всех сторон. Тьма впереди пошевелилась. Из стены вытянулась рука — длинная, с костлявыми пальцами, покрытыми серой кожей. Она ухватилась за воздух, словно щупальце, и потянулась к нему. Эрия отпрянул, но за спиной уже выскользнула вторая такая же конечность.

    Он замер между ними, дыхание сбилось. Руки медленно ощупывали пространство, но не касались его — верно слепые искали тепло живого тела. Одна из конечностей резко дёрнулась и схватила его за запястье. Холод пронзил кожу, словно в вены влили лёд. Эрия закричал и рванулся прочь, но хватка оказалась крепка.

    Из стены вывалилось тело. Не целое, лишь уродливый торс, сросшийся с костяными рёбрами, без ног. Его голова болталась на длинной шее, а рот был зашит чёрными нитями. Но из-под нитей всё равно пробивался хрип, будто кто-то пытался прокричать в пустоту.

    Эрия ударил свободной рукой, изо всех сил. Кость хрустнула, рука отдёрнулась, но из стены полезли новые конечности. С десяток искривлённых силуэтов двигались к нему, вырываясь из камня, словно из утробы. Их шёпоты смешивались, хотя рты были зашиты. За спиной раздался хор скрежета и хрипов, будто весь коридор ожил и требовал его крови.

    Эрия сорвался в бег. Он бежал, не разбирая дороги, чувствуя, как каждая тварь позади тянет к нему свои зашитые рты и когтистые лапы. Хор скрежета становился всё громче, а стены, казалось, сходились, закрывая ему путь.

    Кость хлестнула сбоку, как кнут, и рассекла плечо. Боль обожгла, горячая кровь сразу потекла по руке. Эрия вскрикнул, но не остановился. С каждой секундой становилось яснее — они быстрее. Если он срочно что-то не придумает, так и останется в этом коридоре.

    Эрия, задыхаясь, мчался вперёд. Плечо горело огнём от первого удара, кровь липко стекала по руке, оставляя след на каменных плитах. Он почти не смотрел под ноги — просто бежал, чувствуя присутствие тварей за спиной.

    Под ногами раздалось чавканье. Эрия на мгновение глянул на пол. На плитах то тут, то там открывались безгубые рты. Каждая пасть сверкала несколькими рядами острых зубов. Едва кровь попадала на каменную поверхность, тут же открывался рот и с причмокиванием поглощал всё до капли.

    Выстреливший костяной отросток Эрия заметил слишком поздно. Он вырвался с самого пола, как зазубренное копьё, и вонзился прямо в бедро. Крик сорвался с его губ, глухой и рваный. Боль была нестерпимой, словно в мясо вбили раскалённый лом. Кость вошла глубоко, застряла, а по нервам поползла чужая дрожь — не его собственная боль, а что-то мерзкое, будто в тело вливался яд самого лабиринта.

    Эрия рухнул на пол, скребя пальцами по камню. В голове шумело, почудилось, что стены захохотали, шёпоты зашитых ртов слились в злорадный хор. Он дёрнул ногой и услышал хруст. Костяной шип, точно живой, держал его, извиваясь внутри раны. Казалось, он впивался всё глубже, тянул его к полу, хотел втянуть в камень. Эрия почувствовал, как одно из тел, разорвав чёрные нити, закрывавшие его рот, укусило его за рану, присосавшись точно пиявка.

    Из стены высунулась ещё одна уродливая голова: пустые глазницы, зашитый рот, из которого рвалось бульканье. Существо тянулось к нему руками, пальцы вонзались в камень, оставляя следы, словно мягкая глина.

    Эрия, захлёбываясь от боли и неизбывного ужаса, вырвал себя, разодрав бедро ещё сильнее. Хлынул поток крови, и раздалось противное чавканье. Он почти потерял равновесие, но рванулся вперёд, спотыкаясь, хромая, чувствуя, как жизнь уходит с каждым шагом.

    Позади тварь взвизгнула. Звук был похож на хрип младенца, спаянный со скрежетом ножа по стеклу. Коридор оживал, шёпоты множились, и лабиринт будто ликовал: ещё немного, и он станет частью его плоти.

    Но Эрия не остановился. Хромая, он двигался дальше, вцепившись зубами в собственную боль. И тогда он услышал ритм. Глухие удары, что раздавались где-то в глубине камня. Раз — два… пауза. Раз — два… пауза. Ему это смутно что-то напомнило, но подумать не было ни сил, ни времени. Инстинктивно повинуясь ритму, он вдохнул на «раз», выдохнул на «два» и прыгнул вперёд в паузу. И словно сам коридор отпустил его.

    За спиной тварей отбросило назад невидимой волной. Их когти ударились в камень в полушаге от его ног, но замерли — не дотянулись. Эрия рухнул на колени, задыхаясь, и понял: он подстроился под сердце лабиринта.

    Впереди коридор расширился. Стены расползлись, и Эрия оказался в зале, чья грандиозность сразу подавила его сознание. Потолок уходил в бесконечную тьму и где-то там, вверху, шевелилось что-то огромное, скользящее по каменным сводам, как гигантский червь в утробе земли.

    Из последних сил Эрия поднялся. Пол под ногами был не ровный: плиты местами проседали, местами вздымались, словно дышали. Из разломов сочился пар, отдающий тухлой кровью и железом. Вместо привычных колонн стояли гигантские костяные образования. Их поверхности были в трещинах, из которых сочился красный свет, напоминая прожилки магмы. Колонны пульсировали, синхронно с биением невидимого сердца. С каждой вспышкой тьма вокруг на мгновение разрывалась, обнажая кошмарные силуэты: ползущие тени по стенам, изломанные фигуры, вмурованные в камень, и лица — сотни лиц, искривлённых, распятых в молчаливом крике.

    Эхо в зале не подчинялось законам. Каждый шаг Эрии множился десятками звуков — одни возвращались сразу, другие откликались с запозданием, будто кто-то повторял его шаги где-то неподалёку. Иногда он различал среди эха чужое дыхание, хриплое и жадное.

    На сводах висели образования, похожие на коконы, прозрачные, с бледными телами внутри. Они чуть шевелились, иногда дрожали, видимо в них ещё тлела жизнь. Из некоторых тонкие нити тянулись вниз и впивались в колонны, питая их.

    А в центре зала зияла яма, из которой рвалось кровавое свечение. По её краям корчились руки, сотни рук — то ли каменные, то ли настоящие, покрытые серой кожей. Они тянулись вверх, как жаждущие пленники, пытаясь ухватить воздух, но оставались прикованными к ободу зияющей пасти.

    Стены вокруг ямы были словно живой палимпсест: один слой кошмаров проступал сквозь другой. Лики, сначала безмолвные, вдруг оживали, выталкивая друг друга, стирая, заменяя собой. Сначала это были безымянные тени, чьи муки не касались Эрии. Но через миг он похолодел — среди обнажающихся черт он узнал знакомые.

    Лицо Кайса, вырванное из памяти — глаза, затуманенные смертью, теперь смотрели прямо на него. Рядом возникла Сэла, её губы беззвучно произнесли слова, которые она не успела крикнуть в реальности. Потом ещё — Торвен, которого он видел в последний раз ещё на том уровне, где тот рухнул под когтями твари, за несколько мгновений до этого рокового провала. Их выражения были искажены той самой мукой, в которой они ушли, и всё же — живыми, полными отчаяния.

    Эрия отшатнулся, сердце заколотилось, а стены продолжали писать и переписывать образы его павших спутников, как будто сам лабиринт глумился над памятью, превращая её в надписи своего бесконечного текста. Каждый шаг Эрии вызывал новый слой, новое лицо, новый немой крик.

    При очередном его шаге поверхность снова дрогнула. Новый слой проявился прямо перед ним и он узнал собственные глаза. Лицо, искажённое болью, проступило из камня, ещё не до конца оформленное, но уже дышащее. Вскоре показалось всё тело. Оно повторяло его дыхание, шевелило губами, копировало рану на бедре и, когда Эрия ощутил вспышку боли, из камня хлынула тёмная жидкость, точно отголосок его крови. Гул снизу усилился, и он понял, что лабиринт не просто смотрит на него — он начинает вписывать его самого в свой безумный палимпсест, добавляя новую строку ужаса на стены.

    Эрия сделал ещё пару шагов и ноги подкосились. На бедре горела рана, изодранная костями, плечо заливала кровь. Тело дрожало от усталости, дыхание вырывалось хрипами. Эрия будто со стороны наблюдал, как его кровь растекалась по стыкам между камнями, на которых он лежал, и мгновением спустя паром наполняла пространство вокруг. В сознании вяло проползла мысль, что надо бы остановить кровь. У него где-то был отличный порошковый антисептик для ран. Эрия потянулся к своей походной сумке. А… точно... Его вещи остались где-то на верхних уровнях.

    Темнота хлынула внезапно. Тело стало тяжёлым, как свинец, глаза закрылись сами собой. Когда сознание растворилось, лабиринт не оставил его. Он впитал Эрию, одним большим жадным ртом. Кровь, пролитая в зале, втянулась в камень, зашипела, и стены запульсировали быстрее. Колонны застонали, вытягиваясь выше, и трещины раскрылись, обнажая слой за слоем. В них исчезали и появлялись его образы: мальчик, юноша, мужчина, солдат, исследователь лабиринта, мёртвое тело, тень… и что-то ещё, неведомое.

    Твари, крадшиеся за ним, не решились войти. Они замерли у самого входа, прижавшись к стенам, точно чуяли силу, неподвластную даже им. Их вытянутые тела дрожали, когти скребли камень, оставляя в нём глубокие следы, но они не смели сделать ни шага вперёд. Из глоток вырывалось низкое, гортанное поскуливание — не страх даже, а древний ужас, что живёт в существе на уровне инстинкта.

    Одна из тварей всё же подняла голову, вытянула морду к залу и зашипела, словно от боли. В тот миг воздух у входа дрогнул, как натянутая ткань, и из тьмы вырвался тихий, но густой звук — не рычание, не стон, а что-то вроде выдоха самого лабиринта. Тварь затихла мгновенно, повалилась набок и, подёрнувшись дымом, распалась на пепел.

    Остальные отпрянули, прижались к полу, опустили головы. Даже стены у входа казались сжавшимися, словно сами они понимали: за этой границей начинается власть иного.

    Каменные руки у ямы начали двигаться, хватая воздух. Эрия всплыл среди них, будто вынырнул из глубин на поверхность. Вскоре руки сомкнулись вокруг него, мягко, но неумолимо, как пальцы огромного титана. Его безвольное тело качали над пропастью, и там, среди кровавого сияния, его обвил свет — тягучий, вязкий, похожий на сгустившуюся смолу, в которую падали образы, крики, тени, куски чужих воспоминаний.

    Эрия уже ничего не видел глазами, но душа его не спала. Она трепетала, разрывалась, сжималась от того, что коснулось её. Лабиринт втянул его внутрь, не спрашивая согласия, и каждое его дыхание отзывалось в Эрии, будто чьи-то грязные лёгкие накачивали его грудь тлетворным воздухом.

    Сначала это был чужой ритм — холодный, вязкий, тяжёлый, но вскоре сердце Эрии стало биться в унисон с ударом гигантского сердца под залом. Каждый новый удар словно вырывал из него клок плоти, чтобы заменить его куском чуждой ткани. Казалось, в венах уже не кровь, а раскалённый песок, шуршащий и жгущий изнутри.

    И тогда начался кошмар. Вокруг него, в этой вязкой темноте, открылись глаза. Сотни глаз. Они смотрели на него изнутри лабиринта — налитые кровью, без век. Некоторые были человеческие, другие — отвратительные, вытянутые, с двойными зрачками, и все они впивались в его душу, выворачивая её, как старую ткань.

    Эрия хотел закричать, но рта у него уже не было. Вместо голоса из него вырвался вой, который принадлежал не ему, а самому лабиринту. В этом звуке слышались голоса его погибших товарищей, склеенные в хрипящий хор. Их крики и мольбы звенели в его черепе, пока он чувствовал, как их тени вплавляются в него, делая его телом общей памяти, свитком, палимпсестом боли и утрат.

    Он больше не мог отличить, где его воспоминания, а где чужие. В голове мелькали картины: сотни смертей, десятки падений, невыразимые пытки и каждую из них он проживал на себе, испытывал заново. Лабиринт переписывал его, раз за разом, слой за слоем, будто строгая рука, что соскабливает старые буквы и наносит новые поверх.

    И только когда процесс был доведён до конца, когда Эрия стал пустым сосудом, набитым чужими голосами и тенями, лабиринт вытолкнул его обратно.

    Его тело вывернулось из ямы, словно выброшенный шлаком кусок металла из горна. Вязкие нити, похожие на жилы, тянулись за ним, рвались одна за другой, оставляя на коже следы, напоминавшие письмена. В них мерцал тусклый свет — лабиринт успел выжечь на нём свои знаки, чтобы не забыть, кому он теперь принадлежит.

    Воздух вокруг него был горяч, как дыхание живого существа. Каменные плиты под телом вздымались, реагируя на каждое его едва слышное дыхание. Из глубины зала поднимался тяжёлый туман, в котором можно было различить очертания лиц — тех самых, что прежде шептали внутри него. Они таяли, растворялись в воздухе, но не исчезали полностью. Их голоса остались в его голове, тонким эхом повторяя всё, что он ещё не успел подумать.

    Он очнулся, но дыхание в груди уже не принадлежало ему. Оно принадлежало залам, коридорам и чудовищам, что таились там. Эрия попытался вдохнуть, и весь лабиринт вздохнул вместе с ним. Воздух дрогнул, стены ответили низким гулом, будто сами залы признали в нём своего. Из трещин выползли нити света, обвили его силуэт, словно проверяя: живой ли он, человек ли ещё. Но человек ли может дышать так, что содрогается вся структура?

    Твари, застывшие у входа в зал, вздрогнули. Их тела прижались к полу, когти скребли камень, из глоток вырвался сдавленный визг — не из страха, а из благоговения. Они знали: в зале больше нет добычи. Здесь восстал властелин.

    Он не стоял, он воздвигался, как столп из самой тьмы, чья тень ложилась на стены, наполняя их шёпотом. Кровь, вытекшая из его ран, исчезла, но следы её пульсировали по камню, врастая в рисунок пола, образуя незримый знак под его ногами. Вокруг него клубился воздух, как дыхание древнего зверя, и даже свет кристаллов не смел падать прямо на его лицо — они тускнели, отворачиваясь, будто слепли от собственной смелости.

    Глаза Эрии открылись. В них плескалась бесконечность коридоров, тьма сводилась в спираль, уходящую внутрь. Он не знал, сколько жизней теперь несёт в себе, сколько голосов звучат под его кожей. Но он чувствовал, как лабиринт слушает его дыхание, ждёт его шага, как ученик — приказа.

    И когда Эрия сделал первый шаг, коридоры содрогнулись, перекраивая себя. Плоть камня двигалась, точно откликаясь на его волю. Твари поползли прочь, скрываясь во мраке, чтобы снова занять свои места в великом механизме ужаса.

    Эрия больше не был пленником.

    Он стал голосом. Сердцем. Дыханием.

    Владыка Лабиринта пробудился.