Онлайн чтение книги Вкус жизни
1 Да, была счастлива!

А Инна вроде бы и не обратила внимания на то, что уже закончилась перепалка сокурсниц о прошлых проблемах деревни и города, на то, что все устали от споров. Она не отступилась от поднятой ею темы – критики советской эпохи. И Лера не выдержала ее посягательств.

– Я не намерена спорить с тобой, Инна. Хватит. Ты меня послушай. Все мы, иногородние, и особенно детдомовские, приехали в город за мечтой – учиться в вузе. Нас восхищали и обогащали блистательные лекции профессоров, в них была правда будущего, подтверждающая наши мечты. Педагоги были лоцманами и мощной опорой для нас, начинающих свой взрослый жизненный путь. Они призывали нас соединить в себе духовное и физическое здоровье.

Мы довольствовались малым, радовались малому, не страдали от нехватки каких-то вещей, справедливо полагая, что не в тряпках счастье. Не завидовали чужому достатку, ни перед кем не заискивали. Ходили тощие, скромно, даже бедно одетые, но счастливые. До сих пор помню, как мой жених-студент, отворачиваясь от меня, засовывал под манжеты рубашки обтрепанные рукава старенького женского, видно, сестриного свитера, который он поддевал для тепла.

Наш мир не ограничивался наукой. Мы погружались с головой в культуру: театры, выставки. Помните повальное увлечение «Биттлз», Высоцким, Окуджавой, потом пришла очередь классики. «Нас утро встречает прохладой» пели только потому, что музыку к ней написал не кто-нибудь, а сам Шостакович! Не упускали случая попасть на выступления столичных гостей, купив билеты на деньги, сэкономленные на ужинах, а по ночам жадно глотали книги. Вспомни «Звездный билет» западника Аксенова, стихи Роберта Рождественского, Вознесенского, песни Сальватора Адамо. В них был аромат счастья, радость, вдохновенная широта. Поэты – певцы свободы – обожествляли женщину. Вспомни неземную вибрацию голоса Ахмадулиной. Как мы тогда все бросились ее читать! Я обожала Грегори Пека из «Римских каникул», балдела от «Серенады солнечной долины».

– Замечу: западника Аксенова читали, – уточнила Инна.

– Охваченные азартом мечты, мы рвались в космос. Физики были лириками, лирики интересовались физикой. Из-под нашего неискушенного пера тоже выходили восторженные строчки стихов. Мы верили что любовь – отправная точка любого творчества. Мы гордились своим народом, страной и вносили свой посильный вклад в то, чтобы она была еще прекрасней. Родина для нас всегда была на первом месте. Вот и вся премудрость нашего времени!

«Старое доброе студенческое время по-прежнему сохраняет над нами свою власть», – благостно вздохнула Лена.

Рита одобрительно кивала головой, не напрашиваясь, но готовясь что-то добавить или выразить свое отдельное мнение.

– Прекраснейший образец идеалистической реанимации нашего прошлого! Понеслась душа в рай, размечталась. Уже забыла, каково тебе тогда приходилось. Не позволяй своему воображению разыгрываться, – раздраженно фыркнула Инна, но продолжать не насмелилась. Да и по тону Леры она поняла, что та не желает продолжения разговора.

«Недавно услышала подходящее к нашей ситуации выражение: настоящее – это обещание лучшего будущего, а прошлое и есть настоящее», – вспомнила Кира.

«По третьему кругу пошли вспоминать молодые годы! Я нисколько не сомневаюсь в том, что каждая из них говорит искренне и считает свое мнение неоспоримым, и я не вправе препятствовать их излияниям только потому, что они предсказуемы и поэтому неинтересны мне», – подумала Лена и снова уткнулась в фотографии в альбомах. Они рассказывали ей о жизни подруг много больше, чем их слова. И все же она оторвалась от альбомов, когда вновь заговорила Лера.

– …Бывают книги как опознавательные знаки, как вехи. Они дают возможность оставаться людьми, не сбиваться с пути, расширяют горизонты, – задумчиво произнесла Лера. – Лично для меня в школьные годы это была серия книг Айсберга «Физика – это просто», «Радио – это просто», «Телевидение – это просто» и так далее. Еще журнал «Наука и жизнь». Они открыли мне увлекательный мир науки. Художественной литературой я заинтересовалась несколько позже.

«Лера тридцать пять лет от звонка до звонка оттрубила в «номерном ящике». Всем известны строгости режимных предприятий. Дураков и лодырей там не держали. И то, что Лера проработала там столько лет и ее не сократили в лихие девяностые, говорит о многом. Уважали и ценили! А базу этому заложили прекрасные научно-познавательные книжки. И мне они дали беспримерно много: прежде всего – закваску экспериментатора», – тепло вспомнила Лена свои по-детски наивные опыты из этих пособий «для чайников» (как сказали бы теперь), проводимые в школьном кабинете физики.

Наступила тишина. Похоже было, что все женщины выстраивали в памяти свои ряды произведений, оказавших мощное влияние на их взгляды, на профессию. Выдержав приличествующую моменту паузу, Лера продолжила развивать свою мысль.

– Нам было не до идейных скитаний. Мы не шумели, не кричали, не агитировали, фигурально выражаясь, «при реве ликующей толпы не жгли книги». Мы не встречали людей, чуждых советской идеологии, и никто из нас не был гоним и не попадал в места не столь отдаленные. Ничей моральный облик мы не разбирали, ни за чье исключение из университета не голосовали. Нас даже краем не зацепила «мрачная фантасмагория советских реалий», о которых теперь подробно рассказывает художественная литература.

И чего я совершенно не могу себе представить, так это доносительства и стукачества в нашей среде. Его не было ни из чувства страха, ни из корыстных целей, ни по идеологическим воззрениям, ни из тщеславия – сладкой тайной власти над людьми. Не было среди нас штатных провокаторов, которые нашептывали бы нам в уши: «товарищ недопонимает». Как-то мелочно, подленько это все выглядело бы для нас. И с диссидентами не доводилось пересекаться. Мы не участвовали в травле товарищей и во лжи не были замечены.

– Мы еще в детдоме на всю жизнь крепко-накрепко запомнили, что доносчику первый кнут полагается. Береженого Бог бережет, – по-своему интерпретирует слова подруги Лиля.

– Понятие свободы и воли в сознании наших людей мало разнесены. Так исторически сложилось. Это не совсем положительно, – попыталась «вбросить» новую тему Алла. Но она не была услышана.

– Мы не стояли в первых рядах, но… – Жанне тоже не удалось пробиться сквозь неожиданно бурные эмоции Леры.

– Не привелось нам вкусить и запретного плода стиляжничества. Никто нам в комитете комсомола не говорил: «Что это за халабуда на тебе надета?» А я могла бы на время из любопытства примкнуть к ним… Мы крутились как белки в колесе: учились, подрабатывали, увлекались… – все больше распаляясь, говорила Лера. Ее смуглое лицо побледнело, карие глаза расширились и сделались ярче.

– Хорошо сказала! – поощрительно кивнула ей Рита.