Онлайн чтение книги Уже не я
14 Шепот

Его кто-то тихо позвал по имени во сне, и он тут же проснулся. Сев в кровати, он начал всматриваться в темноту вокруг. Снаружи была глубокая ночь, яркая луна плыла между верхушек деревьев, белым размытым бликом касаясь гладкой поверхности окна.

Он начал прислушиваться к сквозняку, который волнами гулял по длинным, извилистым коридорам огромного поместья, завывая и свища, словно накапливая силу, чтобы затем ворваться в маленькую щелку, расположенную под дверью его комнаты. Сквозняк гулял и внутри стен, соприкасаясь со старыми деревянными перекрытиями, создавая тихое бархатное трение. Скорее всего, именно это он принял за странный шепот, который разбудил его.

Он начал оглядываться по сторонам, неожиданно кто-то снова позвал его по имени. Он посмотрел в сторону окна. Там по-прежнему находился густой и темный лес.

Вдруг кто-то схватился за дверную ручку и дернул ее, он быстро скинул с себя одеяло и, словно маленькая лань, спрыгнул с кровати и спрятался под ней.

Дверь скрипнула, и в комнату кто-то зашел. Сердце его сильно забилось. Он попытался не дышать, чтобы его не обнаружили по громкому хрипу, вырывающемуся изо рта, из-за чего он поспешил приложить ладонь к своим губам.

Но в комнате все по-прежнему было тихо. Казалось, что тот, кто вошел в нее, не двигался, так и продолжая стоять в дверном проеме. Не было слышно ничьих шагов. Прислушиваясь еще некоторое время, он выглянул из своего укрытия и обнаружил, что дверь открыта, но в комнате никого не было.

Ему показалось, что дверь не выдержала порывов ветра и открылась сама по себе. Быстро выбравшись из-под кровати, он подбежал к двери и уже хотел было ее закрыть, как вдруг увидел нечеткий, высокий силуэт черноволосой женщины в белой ночной сорочке. Она стояла босиком в коридоре и молча смотрела на него.

— Что ты здесь делаешь? — удивился мальчик, явно узнав кого-то в этой женщине. — Почему не спишь?

Но ответа не последовало, вместо этого она медленно подняла свою тонкую, почти прозрачную руку и подозвала его к себе.

С подозрением наблюдая за ней и немного замешкавшись возле двери, раздумывая над тем, идти ему или запереться в комнате, он все же согласился следовать.

Они долго шли по холодному темному коридору в сторону ее комнаты, которая располагалась этажом ниже. Несколько раз он пытался докричаться до нее, чтобы узнать, зачем она ведет его туда, но женщина, не оборачиваясь, шла вперед.

Уже около самой двери комнаты он вдруг обнаружил, что ее нигде нет.

Ему показалось, что все это время он просто спал и вот-вот проснется. Поэтому, стоя возле закрытой двери в комнату своей матери, он крепко зажмурился, надеясь на скорое пробуждение. Простояв минуту и окончательно околев, он, наконец, дернул за ручку ее комнаты и нерешительно приоткрыл дверь, которую тут же сквозняком выбило из его рук, и она с громким ударом об стену распахнулась внутрь комнаты.

Здесь было на удивление тепло и приятно. В камине тлели угли: она любила, когда там горел огонь, поэтому часто просила прислугу разжигать его несмотря на то, что Эйден сильно ругался, так как дому было уже много столетий, и он боялся, что дымоходы в один прекрасный день не выдержат и обрушатся. Но она никогда не слушала его и делала так, как ей вздумается.

Она снова позвала его по имени. Голос доносился откуда-то из ванной.

— Мне холодно, — начал канючить он. — И я хочу спать!

Ему не нравилось, когда она приводила его в свою комнату и запирала дверь на ключ так, чтобы он не смог выбраться. Иногда она часами держала его взаперти рядом с собой и читала ему стихи, затем заставляла повторять их по памяти.

На этот раз он тоже подумал, что ей вдруг вздумалось разбудить его посреди ночи, чтобы снова читать стихи.

— Я, правда, сегодня не хочу учить стихи, давай завтра, — неуверенно проговорил он и развернулся, чтобы выйти из комнаты.

Но неожиданно дверь с треском закрылась прямо перед его носом. Он сильно испугался и вздрогнул. Затем обернулся и увидел стул, стоящий возле окна. Он точно помнил, что когда заходил в комнату, его там не было.

Стул был обращен к нему высокой спинкой, поэтому он не мог разглядеть, сидел там кто-то или нет.

Какой-то странный шепот снова пробежался по стенам, зовя его по имени.

— Мама, это ты? — неуверенно спросил он.

— Это ведь ты звала меня все это время? — он начал медленно подходить к стулу.

— Но ведь я уже не тот маленький мальчик, я уже давно вырос.

Он подошел к стулу и опустился на колени, сев рядом с ним, и смотря на спинку, куда падал ярко-белый свет луны.

— Ты уже приходила за мной, — со злорадной усмешкой проговорил он. — На тебе тогда было платье другого цвета.

Ветер в стенах усилился. Они начали трещать с такой силой, что, казалось, они могут рухнут в любую секунду. Вскоре страшный стук, словно кто-то тяжелый, замурованный в этих стенах тысячи лет, сейчас рвался наружу, перерос в частое волнообразное вибрирование.

— Этот шепот со временем перерос в крик отчаяния, — прошептал он. — Но ведь ты сама виновата в том, что вовремя не услышала его. Ты пыталась заглушить его звучание и, в конечном счете, окончательно свыклась с его присутствием, а он ведь только становился громче.

Маленький черноволосый мальчик лет десяти, по-прежнему не отрываясь, смотрел на пустой стул, словно на нем кто-то сидел.

Пока он молча продолжал смотреть на стул, в комнату начали проникать красные лучи неожиданно появившегося из-за горизонта солнца. Его края были выжженными, словно черное кольцо, они постепенно сжимали солнечный диск, отчего он становился меньше, а черное пятно все разрасталось.

Мальчик медленно повернул голову в сторону окна, неожиданно на стуле рядом с ним в кроваво-красных лучах солнца появился силуэт женщины. Ее длинные распущенные волосы ниспадали с плеч прямо на спинку стула.

Странное, приглушенное вибрирование в стенах усилилось еще больше, из-за чего через мгновение стекла в окнах выбило, и осколки разлетелись в разные стороны. Солнце заполнило собой весь горизонт, постепенно поглощая свет вокруг себя.

Мать и ее сын продолжали завороженно смотреть на этот странный восход или закат солнца, которое подбиралось все ближе, выжигая на своем пути лес.

— Мы ему снимся, — прошептала она.

Мальчик начал плакать, при этом слезы сами бежали из его глаз; он все никак не мог оторвать взгляд от слепящего и жгущего глаза светила.

— Ты ослепнешь, если будешь так пристально на него смотреть, — снова проговорила она и протянула руку, чтобы погладить его по голове.

— Мне страшно! — прокричал он.

У него не получалось закрыть глаза, даже моргнуть он не мог, будто какая-то неведомая сила не позволяла ему это сделать.

Неожиданно на его идеально-симметричном, фарфором личике начали образовываться глубокие старческие морщины. Через мгновение рядом со стулом сидел дряхлый и сутулый старик с краской белого цвета на лице, поверх которой были нарисованы три черные полосы.

Они оба неподвижно сидели, превращаясь в каменных идолов, вынужденных вечность сгорать под лучами агонизирующего солнца.

Красное светило уже разверзло перед ними свое кровавое чрево, когда вдруг откуда-то издалека послышался странный, будто он был не из этого мира, шепот:

— Юкия…

Старик неуверенно повернул голову и посмотрел на свою молодую мать:

— Значит, это действительно была ты…

Но ее рот оставался неподвижным, она продолжала смотреть в окно. Сердце в груди от ее надменного молчания сильно сжалось, у него перехватило дыхание.

Его снова позвали по имени, но он не хотел больше слышать своего имени.

Затем раздался звук, словно шум битого стекла.

— Юкия, проснись!