Онлайн чтение книги Апрельский Ворон Aibrean Raven
2 II

Телефон писательницы зазвонил, нажав «принять», она тут же оторвала смартфон от уха, так как вопль, донёсшийся из динамиков, был столь громким, что ей чуть барабанные перепонки не разорвало: «У нас завелось чудовище!» – голосила Ким. – «Оно топает по чердаку и скребётся по углам!»

Эм, ну, а она тут при чём? Кроме того, у ней же Майва есть, пусть проверит, но подруга наотрез отказывалась расставаться со своей милой, держась за ту мёртвой хваткой, боясь остаться одной. Отлично, а её значит, можно в расход пустить, да?

–Ну, Ворона возьми… Скорей сюда! – кричал динамик Нокиа.

Ой, спасибо за разрешение, а так бы она не догадалась. Эх, ладно, придётся пойти, даже интересно стало, что у них там завелось? Покинув дом, шатенка вызвала такси, поехав прямиком домой к О`Браян. Уже в прихожей, наблюдая в коридоре трясущуюся рыжушку, виснувшую на вдохновительнице, фикрайтер повесила сумку на вешалке, сказав: «Ну, показывай дорогу».

Кимберли, всё так же держа под руку Майву, шла позади, голосовыми инструкциями направляя коллегу. Они поднялись на второй этаж, упёршись в слепую стену, к которой крепилась лестница на мансарду. Поднявшись по ступеням, Эприл толкнула люк, оказавшись на чердаке. Обычное помещение, ничего примечательного. Выбравшись из проёма, ступила на пол, осмотрелась, сделав несколько шагов, задержала взгляд на пыльных балках каркаса крыши. Бог ты мой, вот это да! В таком пустяковом деле ей Ворон не понадобится. На деревянных брусьях, топая босыми ножками, копошились килимулисы. Небольшие фейри, чуть меньше брауни, с острыми ушами и большущими носами (собственно, у них на голове только нос да пара глазок, у существ нет ртов). Они заводятся в любом месте, где есть пыль и любого рода мелкая грязь, они ею питаются, так что не удивительно, что на таком заброшенном и завешенном паутиной чердаке завелись килимулисы.

–Ну, что? – снизу, стоя перед лестницей, держась за перила, выкрикнула рыжеволосая.

Сквозь чердачный проём, опускаясь парой ножек в куцых штанишках, потом потёртым сюртуком, возникло нечто несуразное, какой-то гном ушастый со здоровенным шнобаком. Нечто опускалось при помощи держащих его рук, и когда ноги фейри достигли ступеньки, он пошёл сам, спускаясь по лестнице. Следом за ним появилась Эприл, всё это происходило под пристальным взглядом пары пятидесяти евроцентовых глазок О`Браян, которая в ужасе шатнулась, забежав за Майву, спрятавшись за ангелом.

–Какое милое создание, – произнесла блондинка (в отличие от своей хозяйки, вдохновительница прекрасно знала, кто обитает на чердаке, но намеренно не стала вмешиваться, позволив событиям идти своим чередом; ангелам вообще воспрещено вмешиваться в людскую жизнь, если то не касается их прямой обязанности идейного компаньона).

У Эприл тоже килимулисы на чердаке живут, жутко полезные существа, не надо убираться, они сами всё делают. Ничего не портят, не таскают, ничего не требуют, шумят порой, но это не страшно. Однако Ким была не в восторге от такого соседства! Жуткие они, ещё и целая куча, вон, с отверстия люка зыркают! 

–Ну, сударыня, – возложив руки на плечи подруги, – если не хочешь, чтоб фейри заводились, уборкой надо заниматься! 

Майва согласно кивнула, с извиняющимся взглядом посмотрев на фикрайтершу, как бы говоря: прости.

Вот такое пустяковое приключение, однако лето – это время новых впечатлений и открытий! Особенно когда отправляешься в путешествие по местам детства; тётя Астрит пригласила племянницу на время отпуска в гости. Эприл пристала на предложение, во-первых, у неё не было выходных (нормальных выходных, без необходимости что-то дописывать, экстренно сдавать и публиковать!) аж с университета, во-вторых, они с тёткой давно не виделись.

Прибыв на станцию Коннолли, посиживая на скамейке у стенки красного кирпича, под белой дугой одной из многочисленных арок вокзала, Саммерс постукивала босоножками по чемодану, ожидая поезд. Над головой раскинулась железная сетка каркасных переплетений потолка, протяжные линии окон прорезали крышу сплошными, а впереди пустел пирон, за симметричным обрывом которого тянулось железное полотно рельс. Вскоре подъехал поезд, остановившись, железная гусеница раскрыла створки дверей, приглашая ожидающих взойти на борт.

Находясь в уютном купе на двоих (учитывая, что мистер загулящая жопа не всегда присутствует, а приходит исключительно побесить, то Эприл находилась в купе одна). Постельное бельё пахло свежестью, а прохладный ветерок кондиционера охлаждал помещение, создавая максимальный комфорт.

Удобно улёгшись, девушка прикрыла глаза, временно задремав. Проснулась она около шести вечера и тут же направилась в вагон-ресторан. Плотно перекусив, выбрав сочный бифштекс с картофелем и луковой подливкой, дополнив трапезу лимонным чаем, вернулась к себе. Усевшись у окна, наблюдая мелькающие за стеклом пейзажи сельской местности, писательница задумалась о том, что было бы неплохо включить в роман (над которым работает на данный момент) сцену с железнодорожным путешествием. 

–Отличная идея, – прозвучало в пространстве. 

Крутанув головой, обнаружила на противоположной койке Ворона, недовольно хмыкнув, с видом: «ну да, конечно!», вернулась к окну. Естественно, стоит задуматься о работе, как он тут как тут! 

–Я не собираюсь ничего писать в отпуске, даже не мечтай! – воинственно прочертила Эприл. 

–Да я и не настаивал. – Подняв руки вверх, как бы говоря тем: сдаюся, не бейте, отозвался брюнет. 

Снаружи стемнело, время позднее, пора на боковую. Скинув верхнюю одежду, о, да, я уже вижу ваши вопрошающие глазки, да, раздевалась она при Вороне, однако не находила в том ничего крамольного. Во-первых, он не мужчина и не человек вообще, а во-вторых, за столь долгое время сожительства она уже стала воспринимать его как мебель, так что наличие в купе вдохновителя нисколько не стесняло девушку. Уложив всё на полку сверху, легла под покрывало, подложив руку под подушку, прикрыла глаза.

Ехали они трое суток, за это время ничего примечательного не случилось, разве что противноватого вида старушенция подцепилась во время ланча, не дав спокойно чаю попить. Цеплялась бабуленция ко всем подряд со своими разговорами, да только никто внимания и не обращал. Пассажиры отмахивались или просто игнорировали. Несла пенсионерка всякую околесицу, от прогноза погоды на ближайшие дни до курса валют и политики в целом… Так прошёл первый день, в бесплодных попытках завязать разговор, и вот когда настало завтра, и старушка подсела к Эприл, случилось то, чего так упорно добивалась пожилая дама – ей ответили. Сугубо из вежливости Саммерс брякнула, что погода и правда хорошая, в ответ на что глазёнки старой засверкали (блеснув огоньком сквозь стёкла золотых очков с цветочной оправой, а всклокоченная причёска-облачко будто распушилась от удовольствия). Престарелая болтушка принялась тараторить как невменяемая, постоянно закидывая фикрайтреа вопросами, так и не дожидаясь ответа, переходила к новым, перескакивая с темы на тему. В итоге Эприл только кивала да агкала; с трудом избавившись от нежелательной компании, улизнула из вагона-ресторана к себе. На третий день ситуация повторилась, только-то писательница вышла на завтрак, как бабулька тут как тут, прыг за столик, с девичьим кокетством сложила ручки в замок, умостив на них морщинистый подбородок, принялась тараторить. Но на сей раз она выглядела менее довольной, будто бы разочаровавшись, престарелая дама изучающе стрельнула глазками сквозь линзы очков, просканировав сидящую напротив пристальным взглядом. Что-то в особе девушки её напрягало, нервировало, но что? Обычный же человек, ничего примечательного. После небольшой паузы пенсионерка вновь заговорила, и снова неудача, она аж испариной покрылась от натуги. Вконец уморившись, хлебнула чёрного чаю, устало опустив руки на стол. 

–Как не старайся, а толку не будет, – прозвучало где-то сбоку, шатенка мотнула головой, обнаружив рядом с собой Ворона, напарник сидел справа, смотря прямо на назойливую бабку. 

Госпожа облачко в золотых очках с чудными дужками, украшенными розами, скреплёнными цепочкой, откинутой на загривок, разительно изменилась в лице, от её моложавого рвения не осталось и следа, бабушка помрачнела, будто испугавшись, подалась назад, упёршись спиной в бархат диванчика. 

–Падший… – пролепетала старая, во все глаза таращась на брюнета. – Она под твоей защитой? Вот ведь не свезло… 

–Да нет, – брякнул Ворон, упёршись локтем о столешницу, – но защита на ней и вправду имеется, чары под стать моим, древние и нетленные, как сама вселенная. 

Пенсионерка пробормотала что-то себе под нос, шустро встала, ляпнув: «Вот это да!» – быстренько удалилась, пару раз обернувшись через плечо, утопала в соседний вагон. 

Снова «падший» и снова никаких пояснений, навряд ли Ворон станет вдаваться в детали терминологии, однако это уже второй раз, когда его так называют. И что это было вообще? Чего бабка так испугалась? Ну, бабушки, конечно, зло, местами ещё какое, но что б до такой степени, что б их ангелами пугать, малость перебор… 

–Только не говори, что ты не заметила! – изумился вдохновитель, но Эприл лишь похлопала ресницами, незадачливо моргая; тяжело вздохнув, будто человек, которому приходится растолковывать прописанные истины, брюнет молвил: – Это же потороча была, ну, талисман тебе на кой!? – он ткнул пальцем в лунный кристалл, болтающийся на шее фикрайтера. – Неужели не заметила, как он сверкает?

Да, подвесок и вправду сверкал более обычного в присутствии той бабули, но о таких фейри писательница прежде не слышала. Оно и не мудрено, поторочи это славянские фейри, проживающие на постсоветском пространстве, они славятся тем, что забалтывают своих жертв, заговаривая в усмерть. Нынче фейри не промышляют убийствами, отбирая по минимуму энергии, так что, если к вам в очереди, да, или прям посредь улицы, пристал кто-то в солидных летах, и после разговора с ним вы почувствовали слабость и недомогание, будьте уверены, вы только что стали жертвой поторочи. Фейри не ограничены в передвижениях, как люди, так что могут свободно перемещаться по континентам, путешествуя куда угодно. Чары поторочи не сработали, потому как амулет Эприл защищает ото всех видов фейри, коль он способен оградить от ангелов, то обычные существа ему нечета. Пожалуй, это был единственный примечательный случай за время всей поездки, а так всё тривиально, в обыденных рамках повседневности поездовой суеты.

Поезд прибыл на станцию в Глендалохе, было около полудня, на открытом пироне их ждала тётя Астрит. Миловидная женщина со слегка неряшливым видом, не в плане неопрятности, а скорее, какой-то лёгкой небрежности, присущей молодёжи, этакий хиппи-стиль, дитя цветов. Тёмно-каштановые волосы были собраны в растрёпанный пучок, будто она только что встала, а сверкающие шпильки в азиатском стиле, с блестящими камушками и цепочками бусин, озорно позвенькивали при каждом движении, высверкивая в лучах солнца. 

–А вот и моя милая Апрелька! – воскликнула миссис Дойль, раскинув руки для объятий. 

Ну да, Апрелька, не для кого не секрет, что Эприл означает апрель, соответственно выходит – Апрель Летний (ведь фамилия Саммерс, дословно, лето), выходит Апрелина, Апрелька Летовна или Летняя, вот такой вот парадокс. Обнявшись с тётей Астрит, девушка покатила чемодан, идя рядышком с той. Погрузив поклажу в автомобиль, они уселись в салон, после чего женщина ударила по газам, лихо понесясь по пустой дороге.

Просёлочные пейзажи поражали зеленью сочных красок; воздух такой чистый и свежий, совсем не то, что в городе. Количество деревьев на квадратный сантиметр возрастало по мере отдаления от вокзальной станции, казалось, словно они едут по протоптанной дороге через лес.

Наконец приехали, домик тёти совсем не изменился, всё так же поросший плющом забор, за кучной листвой которого вовсе не было видно решёток, по-прежнему обвивал периметр. Проходя через навесь плюща, попадаешь в небольшой дворик с садом-огородом, на котором во всю резвились пикси, снуя туда-сюда, носясь по внутреннему пространству, как у себя дома, сверкая золотыми телцами. Выступающая на первый план башенка экера с острым конусом шоколадной черепицы и стальным шпилем, оканчивающимся флюгером. На кремовом фасаде здания располагались ряды окошек со ставнями, а на самой крыше, окружённой кованной балюстрадой, расположилась терраса с ротанговой мебелью, где приятно проводить время в вечернее время суток, когда попрохладней.

Небольшие ступеньки полукругами у парадного хода и зелёная дверь со старинным молоточком, походившим на голову какого-то неведомого существа, держащего в пасти ручку-колотушку, которой и принято стучаться.

Внутри всё по-старому, мало что поменялось с тех пор, уж не применяет ли миссис Астрит магию, дабы дом не подвергался влиянию времени? С её-то удачей вполне возможно, ведь тётка нашей писательницы была самой настоящей ведьмой! Правда, на метле она не летала, а только подметала пол, да и чёрного кота в качестве фамильяра (как у Дельмы) не водится.

В распоряжение племянницы была отдана комната на втором этаже, к которой вела вычурная, резная лестница из морёного дуба. Помещение было заранее подготовлено, так что ни пыли, ни затхлости там не осталось, да и миссис Дойль не редко сдавала в аренду туристам, так что комната была обжитой. Оставив чемодан у шкафа, Эприл завалилась на кровать, раскинув руки в стороны; воспоминания нахлынули волной детской ностальгии, казалось, она вновь стала маленькой и приехала на каникулы к тётушке.

******

В отличие от Анрэя, брауни Астрит был куда расторопнее, у него ничего не горело, не выкипало, да и вообще домашнее хозяйство держалось в порядке. Сейчас, например, Диллан (такой же крепенький мужичок-фейри, что и Анрэй, только с тёмно-каштановой шевелюрой, такой же курчавой и пышной, а великолепная борода с густыми бакенами добавляла брауни солидности) готовил блинчики, кофе отдыхал в кофейнике (уже процеженный, только сваренный), пряный аромат робусты витал по кухне.

В помещение вошла хозяйка дома, фейри отвлёкся от плиты, поздоровавшись, пожелал доброго утра и тут же вернулся к готовке. Астрит уселась за стол, постучав пальцами по поверхности, перебирая по очереди, стукнула в последний раз всей четвёркой, задумчиво молвив: «Ты ведь здесь?» 

Заместо ответа по ту сторону стола, возникая зловещей тенью, появился дымчатый силуэт со сверкающими очами. Смог быстро приобрёл осознанные черты, всё более вырисовываясь в человеческую фигуру, покуда полностью не воплотился в форму брюнета. Ворон стоял с противоположной стороны столешницы, без интереса смотря на ведьму. 

–Может, уже оставишь её в покое? – без прелюдий и предшествующих пояснений говорила женщина, холодно смотря на безмолвного слушателя. – Позволь ей заключить договор с нормальным ангелом. Разве не достаточно того, что тебя помиловали? Ты можешь существовать и без неё. 

Сине-голубые глаза Ворона сверкнули гневным сполохом, подобно огням святого Эльма. Пронзив шатенку острым взглядом, от которого по спине пробегает холодок, ангел сардонически ухмыльнулся, искривив рот полумесяцем: «Нормальный ангел?» – переспросил тот. – «А со мной что не так!? С чего ты взяла, что можешь лезть в наш контракт?» – смоляные завитки превратились в змеящиеся ленты смога, будто вместо волос на его голове возникло копошащееся кубло аспидов. – «Она сама меня призвала, покуда я буду ей нужен, я никуда не уйду, и мне глубоко плевать на твоё мнение».

–Тётя Ас! – раздалось откуда-то из глубины дома. 

Эприл спустилась вниз и была на полпути к кухне, ей не довелось застать разговор, диалог между теми двумя остался тайной, к тому же Ворон исчез, едва по дому разнёсся звонкий голосок госпожи. Когда писательница вошла на кухню, миссис Дойль сидела одна, а брауни уже накрыл на стол, отпарившись в магазин за покупками.

Заметив мрачное выражение лица тётушки, племянница поинтересовалась, в чём причина уныния, но Астрит не ответила, бодро отмахнувшись, напустила весёлого виду, велев той не заморачиваться и есть. После завтрака Эприл вышла во двор, чтоб немного подышать свежим воздухом. Юркие пикси всё так же витали над клумбами, носясь между цветов и витая над пёстрыми головками, то и дело, то тут, то там, мелькали золотые искорки. И чего им так полюбился этот сад? Не особо он и большой, даже самый обычный…

Кто-то копошился в огороде, пропалывая лекарские травы; хм, интересно, тётя наняла кого-то для работы в саду? Саммерс подошла к незнакомцу со спины: блондинистый затылок со вздёрнутыми прядями сверху, широкие плечи и достаточно мощная спина, для ирландца большеват (хотя, может, он из тех же уникумов, что и папа?); инкогнито не обращал на наблюдательницу внимания, продолжая аккуратно срезать травы маленьким серпом, складывая в корзинку. Дёрнув плечами, блондин обернулся, просияв лучезарной улыбкой: «Госпожа Дойль!» – когда же выяснилось, что пред ним не мадам Астрит, инкогнито удивлённо выпучился, недоумевающе похлопав золотыми ресницами. – «Простите, я думал, миссис Астрит пришла, у вас схожая аура». – Извинился блондин и тут же исправился: – «Я Лой, иногда помогаю по дому вашей тёте», – подымаясь на ноги, пояснял юноша, – «а вы, должно быть, та самая племянница, о которой я столько слышал?» – выпрямившись во весь рост, с корзинкой на перевес, подытожил парень. 

Ну, если он не фейри, то просто чертовски лакомый кусок! Статный, высокий, симпатичный, ну прям мечта любой женщины!

Эприл неловко улыбнулась, кивнув в ответ, то ли подтверждая последние слова Лоя, то ли так просто, по инерции. Воцарилась тишина, парень не знал, что ещё сказать, а Саммерс не знала, как ей следует себя вести, стоит ли завязать разговор или отправиться по своим делам?

Начался дождь (обычное дело в Ирландии, хлынуть может в любое время суток и вообще, когда угодно, даже если на горизонте не облачка, дождь может начаться внезапно, в самый неподходящий момент), Лой хватил девушку за руку, потащив за собой. Эприл так резко потянули, что она и пикнуть не успела; куда его понесло? И тянули её, надо сказать, отнюдь не в сторону дома, а по направлению беседки. Забежав под купол крыши стеклённой беседки, походившей по форме на старинный свечковый светильник, молодые люди стали отряхиваться. Не успев сильно намокнуть, быстро просушились, усевшись на резной скамейке внутри укрытия. Капли барабанили по вытянутым аркам окон, с каждым разом усиливаясь, налегая посильнее, обрушиваясь кучным ливнем. Эприл наблюдала за дождём, украдкой подумывая о своём товарище по несчастью, а тот, в свою очередь, вполне открыто, не таясь, смотрел на неё. 

–А знаете, вы очень похожи на госпожу Астрит, – внезапно брякнул Лой, – ну, когда она была девочкой…

Да, ей часто доводилось такое слышать, в основном потому, что в их семье все шатены, кроме мамы, леди Бигония брюнетка. Эприл мило улыбнулась, по-дружески взглянув на говорившего. Нет, ей решительно не удаётся заводить новые знакомства! Раньше, в школьно-подростковом периоде, как-то проще было, не возникало никаких трудностей, сомнений… А нынче она резко отупела по этой части. Возрастное, что ли? 

–И часто вы гостите у тёти? – наконец отважилась фикрайтерша. 

Лой состроил задумчивую мину, после чего брякнул: «Частенько, в основном летом, самый сезон всяких растений». 

Как выяснилось, с тех пор как она была здесь в последний раз, мистер пшеничная шевелюра стал частым гостем в доме Дойль, помогая не только по саду, но и по дому (неужто брауни мало?). Молодой человек помогал по огороду, сажая и собирая овощи; собирал фрукты с плодовых деревьев, ягоды, пряные и лекарственные травы. Однако он был не один, ему в этом помогали пикси, крохотные феи, не больше ладошки, активно нарывали клубнику, целыми бригадами таскали яблоки и груши и учреждали настоящие облавы на овощные грядки. Словом, парню тут явно было не скучно. А теперь, с появлением ровесника, времяпрепровождение обещает быть куда более приятным. Да что там, писательница и сама была того же мнения. Теперь её отпуск был скрашен компанией блондина.

Молодые люди гуляли по Глендалоху, посиживая в каждом уютном кафе, ресторанчике. Но больше всего Эприл нравилось блуждать по живописным местам городка, вдали от туристических тропинок, по нехоженым тропам, где нет чужих следов, а из признаков жизни лишь отпечатки лесных жителей, да фейри.

По одному из холмов, сквозь дремучий лес, с покрытыми мхами деревьями, под надзором местных фейри, что выглядывали из-за каждого ствола и куста, шуршали, перешёптываясь в кронах. Такая волшебная, сказочная атмосфера, с гидом, словно сошедшим со страниц детских книг о фейри и доблестных рыцарях (правда, Саммерс ещё не решила, кого Лой ей больше напоминает, сказочного персонажа или же августейшую особу). Спустившись к озеру, уселись подле кромки воды, вдыхая сырую прохладу водоёма.

Как профессиональный писатель, девушка делала в уме пометки, уповая на смекалистость Ворона, который сделает соответствующие заметки, чтоб ей не пришлось потом мучиться самой. Отличный пейзаж для картинной сцены книги, такие насыщенные, сочные цвета и эта умиротворённая атмосфера… 

–Эприл, ты будто не здесь. – Укоризненно молвил блондин, искоса поглядев на спутницу. 

Шатенка мотнула головой, рассеянно поморгав, после чего обронила: «Прости, издержки профессии», – пожалуй, не может она, как нормальные люди, наслаждаться природой, постоянно фиксируя в голове всё самое интересное и примечательное. – «Тяжело тебе должно быть…» 

Юноша покачал головой, снисходительно улыбнувшись; к её странностям он уже привык, но иногда писательница словно выпадает из реальности, проваливаясь куда-то в свой внутренний мир. Гулять по окрестностям весьма занимательно и полезно в плане творчества, помогает настроиться на нужный лад, да только она сюда отдыхать приехала, а в голове сплошные сюжеты крутятся…

Вернувшись домой, после того как её проводили, попрощавшись со знакомцем, Эприл столкнулась с неизвестным у ворот. Мужчина средних лет машинально поздоровался (как это делают все деревенские) и быстро удалился. Спустя какое-то время, не успела она и до дверей дойти, как на пороге здания возник ещё один незнакомец, на сей раз молодая женщина. Что за крёстный ход? Саммерс наконец попала в дом, заслышав в прихожей голоса говоривших: 

–А у вас ещё есть тот чай? Очень помогает от простуды. 

–А мне бы зелёной мази, при болях в суставах самое то! 

Так, что это за «домашний доктор»?! У них что, там врачебный приём идёт?

Шатенка прошмыгнула в глубь, спрятавшись за углом гостевой комнаты, вслушиваясь в диалог. Несколько разношёрстных посетительниц посиживали на диванчике, потягивая чай с песочным печеньем, очевидно приготовленным Дилланом, дамочки жаловались на здоровье, нахваливая снадобья, что недавно приобрели.

Ах, ну ясно! Как она могла забыть! Тётя Астрит ведь тоже ведьма и промышляет помощью местным. Делает травяные настойки и пилюли на заказ, этакий местный целитель-врачеватель. А сегодня, видимо, день приёма, вот и толпятся всякие, наводняя дом. Верно, когда она была маленькой, гостя у тётки, частенько замечала толпу просителей, стягивающихся к дому. Миссис Дойль никому не отказывала, принимая в качестве оплаты то, что могли себе позволить пришельцы: кто-то расплачивался деньгами, некоторые собственной сельхозпродукцией (урожаем или мясом), кто чем был богат и у кого на что хватало средств. Ведьма никогда не выставляла цену за свои услуги, считая, что благодарность должна быть искренней, от чистого сердца. Собственно, таково кредо всех ведуний, они никогда не требуют, а лишь принимают предложенное, таков закон и обычай сведущих в магии особ.

Решив не мешаться и не отвлекать тётю Астрит, писательница тихонько прошла к себе, поднявшись на второй этаж.

Пожалуй, можно будет написать следующий фик о ведьмовском укладе, ну, или хотя бы об одной из них, а! Не важно! Словом, точно должна быть ведьма, а остальное уже устроится само собой! 

–Прекрасная идея, сохрани в памяти. – Очередное проявление напарника, когда о его существовании уже успеешь позабыть. 

Ворон стоял сбоку, по обыкновению заложив руки за спину, заглядывая через плечо фикрайтеру. Целыми днями шляется незнамо где, а когда его совсем не ждёшь: здрасте, вот и я!

Брюнет состроил недоумевающую мину, запрокинув голову, крутанулся на каблуках, отвернулся от писательницы, выдав: «Ну, не мог же я мешать вашему свиданию! Это неэтично». 

Ах вот как, так у них было свидание? Или у них постоянно были свидания? Так, стоп, кажется, Эприл что-то пропустила. С каких это пор между ними с Лоем возникли амурные отношения?

Закатив глаза и фыркнув, девушка уселась на кровать. Да нет тут никаких отношений, они-то знакомы всего ничего! Вечно этот воду мутит, а она, как дура, голову ломает; нет! Не будим вестись на провокации, всё это домыслы и нелепые инсинуации! 

–Кстати, – отстранённо брякнул Ворон, поворачиваясь к писательнице, – я записал всё, что ты просила.

–Я не просила, я думала, – раздражённо поправила Эприл. 

–Ну, один фиг! – разведя руками, отозвался вдохновитель и, дабы не выслушивать очередную гневную тираду по поводу, а может ли он читать мысли и если может, то как смеет, и всё в таком духе, добавил: – Я сличаю эмоции, и когда ты аж фонтанируешь энтузиазмом и переизбытком эндорфинов, делаю пометки в записник, только и всего. Я не знаю, о чём ты думаешь, а с амулетом теперь никто не знает, – напомнив фикрайтерше о давнишнем приобретении, завершил тот. 

А, да без разницы! В любом случае, у неё есть более важные дела; сегодня вечером её пригласили на фестиваль. Какой-то местный ярмарок или что-то в этом духе… Лой говорил, будет весело, там будут всякие самоделкины, торговцы побрякушками и съестным. В общем, звучит заманчиво. Поскорее бы!

А мы с вами не обязаны ждать прихода сумерек, ведь можем пропустить скучную рутину, перейдя сразу к фестивалю:

Эприл шла по мостовой, разнообразные камушки выстилали дорогу, стелясь асимметричным узором под ногами. Это своего рода естественная плитка, такая же плоская, только шероховатая и не такая идеальная в пропорциях. По обе стороны, располагаясь кучными рядами, тянулись раскладные киоски и лавки, где местные жители продавали свою продукцию. Кто предлагал свежую выпечку собственного производства, кто десерты из собственных фруктов и ягод, другие готовили блюда из ингредиентов, выращенных на огородах и фермах. Конечно, речь идёт не об огромных промышленных фермах с тысячным поголовьем скота, а о местных фермерах-частниках, которые занимаются сыроварением, молочной продукцией и тому подобным. К слову, наша парочка уже успела полакомиться местным сыром, сняв пробу в одной из лавок, даже прикупить чего. В другой был хороший плавленый сыр, а в третьей они выпили по молочному коктейлю с домашней клубникой. Оба замурзались, обзаведясь розовенькими усиками сливок. Потом были карамельные яблоки, кукуруза на углях в сливочном масле и укропе, говядина в пряных специях. Вкуснейшая булочка с отрубями, воздушная и ароматная, ну а под конец они обзавелись пакетиком конфет от крафтовой кондитерской, чьи изделия были выставлены в рамках ежегодного расширения местного содружества предпринимателей. 

–Ну, и как тебе сельский ярмарок? – подколол Лой, умыкнув из бумажного пакета карамельную помадку в шоколадной глазури, слопав конфету, ехидно ухмыльнулся. 

Эприл лишь улыбнулась, а что тут ответишь? Она так объелась, напробовавшись и наевшись всего, что только можно, что и говорить не хочется, только жевать. Да, в неё ещё влезет! 

–А фейерверки скоро? – уточняюще спросила Саммерс, идя рядом с блондином.

После фестиваля должен быть салют, но это будет аж в двенадцать, а пока можно ещё поблуждать по ярмарке, снуя между лавок.

Сверкающая вереница гирлянд оборвалась, они зашли в часть парка, где начиналась лесная зона, тёмная и глухая. По началу было неуютно, куда её завели? Почему Лой ничего не объясняет? Вокруг лишь безмолвные деревья и ни души. Внезапно, прямо перед носом, прошмыгнул огонёк. Ещё один, другой, бесчисленное множество сверкающих шариков запестрели над головой, вытянувшись сверкающей линией, образовав блестящие плеяды.

–Это же спанки?! – по-детски выкрикнула Эприл, с озорством в глазах смотря на сверкающий рой.

Юноша утвердительно кивнул, с видом старшего брата усмехнувшись при виде искреннего удивления радости девушки. Она так откровенна и честна, до умилительного простодушна, словно ребёнок. Сложно не поддаться очарованию и не проникнуться симпатией к сему созданию.

Лой наклонился к Саммерс, мягко коснувшись губ ненавязчивым, почти невесомым, поцелуем. От подобного проявления нежности фикрайтерша застыла, превратившись в шокированный монолит. Поймав на себе обескураженный взгляд изумрудов, блондин испуганно шатнулся, решив, что хватил лишнего, зайдя слишком далеко. 

–Прости, я думал, что могу… ну, у нас же вроди всё было однозначно, так что я предположил… – тараторил парень, активно жестикулируя, так и не закончив ни одно из оправданий, перескакивал на новое. – Просто, мы вроде бы ладили, очень хорошо ладили, вот я и подумал, прости дурака! Я не должен был, следовало сперва спросить… 

–Да я не то чтобы против, – робко обронила писательница, заправив каштановую прядь за ухо, – просто неожиданно как-то, я не думала, что нравлюсь тебе… – она хотела сказать «аж так», но не успела, так как её перебили: –Нравишься, правда нравишься! С самой первой встречи! – выпалил блондин, раскрасневшись от красноречия. 

Повисло неловкое молчание, оба были смущены и потрясены: Эприл признанием, а Лой собственной откровенностью. И что теперь делать?

Всё же отважившись, блондин сделал первый шаг, подойдя к подруге, смотря в её глаза, что неотрывно следили за приближением, наклонился к лицу девушки, осторожно спросив: «А могу я ещё раз попробовать?» 

–Да. – Ответила фикрайтер, доверительно прикрыв глаза. 

На сей раз поцелуй был более ощутимым. Как бы сказать, чтоб выразить поточнее? В первый раз это было подобно колебанию крыльев бабочки, легко и непринуждённо, а во второй – более агрессивно, как жгучая острота перца чили, от которой горит весь рот. Да только рот Эприл горел отнюдь не от острости, а от непрекращающейся ласки, коей её подвергал Лой. Было до жути приятно, до дрожи и мурашек по коже. Прижиматься к нему, чувствовать, как его руки обхватывают, обнимая, притягивают, прижимая к себе. Пятки оторвались от земли, блондин так крепко обнимал, что приподнял писательницу, поставив ту на носочки, удерживая в таком положении. Они продолжали целоваться, а над головами, над кронами деревьев и в сохатых ветвях, сновали спанки, сверкая и освещая пейзаж, создавая волшебную иллюминацию. Хах, а ведь по сути это самые настоящие, что не наесть, фейри-огоньки. Магические лампочки, наделённые сознанием и сутью души.

Внезапно Лой отстранился, словно вспомнив о чём-то, отпустил Эприл, схватил девушку за руку и потянул за собой, увлекая во тьму лесопарка. Он вёл за собой, а прямо впереди, кружась спиралями, витали спанки, образуя кучные скопления, настолько тесные, что от их лучистости не было видно просветов; все проёмы между сверкающими шарами были заполнены белизной. Такое чувство, словно они шли по мерехтящему туннелю, переливающемуся серебром и перламутром, фейри-коридор, ведущий в неведомые дали.

Наконец спанки разлетелись, бросившись в рассыпную, унесясь прочь в ночное небо, слившись с сотнями тысяч звёзд, став неразличимыми с зарницами небосвода.

Руку Эприл всё так же сжимала крепкая хватка Лоя, в душе бушевало беспокойство, некоторое волнение, от которого шатенка никак не могла избавиться. Однако, когда до ушей девушки донеслись голоса: звучные песнопения, гомон и смех, она наконец успокоилась. Куда бы блондин её не привёл, тут многолюдно, а в общественных местах преступления не замышляют. Госпади, какая же она испорченная, сочла товарища (хотя, после случившегося, наверно, следует отнесть его в категорию парня) развратником. Ну это же что-то да значило, да?! 

–Добро пожаловать на Белтейн, – произнёс Лой, повернувшись к писательнице, теряющейся в догадках. 

Выпучив зелёные глазки, изумлённо уставившись на того, девушка осмотрелась по сторонам: вокруг, мелькая в темноте зарослей, сверкая кармином, потрескивали костры, вокруг них посиживала молодёжь, распевая песни под гитару. Отовсюду доносились разнобойные мелодии, звучащие в диссонанс песне ночи. Звонкие аккорды и металлические переливы вперемешку со стрекочущими кузнечиками и редкими птицами, чей ночной покой был потревожен людским шумом.

Наши герои прошлись по траве, щекотно огибающей щиколотки при ходьбе, минуя ряды высоких деревьев, высящихся сохатыми кронами, дошли до ближайшей компании, усевшись рядышком на полено. Никто не обращал на них внимания, как будто это было само собой разумеющимся.

Саммерс увлечённо слушала певца, перебирающего струны, после чего шатен остановился, внезапно трынькнув, будто бы потеряв настрой, глянул на гостей, улыбнувшись Лою, протянул тому гитару. Блондин без сомнений взял инструмент и, устроив на коленях, отстранённо повёл пальцами, подбирая нужную волну и, наконец, уловив то самое, принялся играть, виртуозно и профессионально. Было так здорово слушать их дуэт, игру Лоя и песнь безымянного певца, но более всего ей нравилось наблюдать за милым. Его янтарные очи сверкали золотом, огненные отсветы высвечивали зарницы аурума на радужке, будто преломление цитриновых граней. Так красиво, волшебные, неземные глаза, просто невозможно отвесть взгляд, так бы и смотрела вечно.

Внезапно Эприл потянуло в сторону, кто-то схватил за руку и потянул. Шатенка повернулась влево, недоумевающе зыркнув на незнакомку, посмевшую прервать её созерцание прекрасного.

Улыбчивая девушка предложила: «Пойдём, пора устраивать ходы». – Её зазывали принять участие в массовом шествии; неуверенно глянув на кавалера, уловив в его взгляде молчаливое одобрение, писательница поднялась на ноги, последовав за блондинкой.

Эприл привели к огромному кострищу, вокруг которого водили хороводы юные девы. Они ходили, держась за руки, в карамельных отсветах огня, пылающего ярко и неистово, будто какой-то сказочный дух стихии, фыркая дымом, расточая ароматы горелой древесины и каких-то прогоревших трав (видимо, добавленных для смягчения едкости запаха), они хлопали в ладоши, оглашая ночь громогласным эхом, после чего прокручивались вокруг оси и принимались вновь идти кругом. Саммерс приобщили к действу, её незнакомая знакомка подвела девушку прямиком к круговому ходу, и одна из нимф предложила той руку, после чего её увлекли в коловорот волшебного таинства. Девушки вели ход у костра, отпускали руки, хлопали в ладоши, прокручивались и пускались в пляс рука об руку. Какие-то средневековые пляски вперемешку с ирландской джигой. То, как они подгибали ноги, захлёстывая об опорную, опуская, выпрямляли, подбивая пятку, и вновь то же самое, но уже другой ногой. Этакие переменные скачки с ноги на ногу с декоративными элементами хореографии. Эприл увлекло действо, она полностью растворилась в танце, отплясывая с другими молодицами, и когда в очередной раз всплеснув в ладоши, шатенка пошла на поворот, её верчение было прервано внезапно возникшим Лоем. Откуда он тут взялся?! Янтарноокий держал за талию, привлеча к себе, обогнул стан партнёрши, и они уже вдвоём стали кружиться у костра. Вокруг огня танцевали пары, юноши присоединились к ходу, и теперь это походило на массовый флэш-моб.

Запах костра, оранжевые вспышки кармина, его глаза, так внимательно смотрящие, будто заглядывая в душу, улыбка, от которой мурашки по коже (или же это из-за щекочущей травы?), тепло тела при каждом сближении, нежность касаний, сочетание мелочей так опьяняет, дурманит, будто алкоголь, она абсолютно захмелела от этой ночи.

Они всё кружили и кружили, и вот уже зарево кострища осталось далеко позади, вокруг только темень чащобы, молчаливые дубы да безлюдность пролеска, который был предоставлен словно специально для них, в виде травяного ковра, где можно танцевать уединённо, вдали ото всех. 

–Останься со мной, – обронил Лой, с нежностью взирая на партнёршу. 

–Я уеду через пару недель, – неопределённо отозвалась Саммерс. 

–Останься со мной, пожалуйста, – вновь повторил тот более настойчиво. 

Эприл хотела было ответить, но внезапно, под хлопком платья что-то засверкало, кристалл-талисман пульсировал градиентами лунного камня, будто оповещая об опасности. Писательница остановилась, и её партнёр встал напротив, закрыв ладонью сверкающий амулет, она подняла взгляд на знакомца, уныло протянув: «Так ты фейри?»

Лой пожал плечами, едва заметно улыбнувшись уголками губ, в коих притаилась печаль. Дини Ши, к которым относился юноша, не могли жить среди людей на постоянной основе, как некоторые представители фейри народа. Посему, раз в год, в мае, с весны на лето, они посещали мир смертных, празднуя с теми Белтейн. Иногда, после таких празднеств, люди пропадают без вести. В древности про таких пропавших говорили: фейри увели. Задержавшись в мире фей, позабывшись за плясками и озорством, люди оставались среди дини ши, потому как зачастую подобные инциденты не обходились без романтики. Любовь между человеком и фейри столь несбыточно фатальна, но так маняще сладка…

Вот и Эприл не избежала подобной участи, ведь и вправду по-настоящему влюбилась в янтарноглазого.

Шагнув назад, отойдя от Лоя, шатенка опустила голову, понуро молвив: «Я не могу с тобой остаться. Я не могу всё бросить и жить здесь. Я…» – она хотела было ещё что-то сказать, но щёки обожгло неурочным теплом ладоней, охвативших лицо, блондин вынудил её запрокинуть голову, после чего впился в губы поцелуем. 

Писательница зажмурилась, хватаясь за запястья парня, усиленно сдавливая, будто боясь потерять. Так жадно льнула, отвечая на поцелуи, а откуда-то не возьмись целый рой спанков, налетев шальной хмарой света, окружили целующихся, принявшись носиться вокруг.

Руки опустели, им больше нечего держать, осиротевшие губы мёрзли на промозглом воздухе ночи. Она стояла в одиночестве на дорожке парка, а позади, вдоль мостовой, ведущей на аллею, доносились звуки ярмарки. Она вновь в Глендалохе, точнее, в мире людей, в мире смерти и потерь.