Онлайн чтение книги Апрельский Ворон Aibrean Raven
3 III

 

 

После событий Белтейна Эприл чувствовала себя не лучшим образом, и это состояние организма отражалось на поведении индивида в целом. Она ничего не хотела делать, слушать, ей резко стало всё неинтересно. Из гостевой спальни она выходила только чтоб поесть, да и только. А когда на третий день такой унылости Ворон предложил сделать фикшен из травматического опыта девушки, сказав: «А знаешь, это отличный сюжет для фанфика. Смотри, есть все штампы: запретная любовь, магия, фейри и трагичность расставания. Тяночки в захлёб читать будут». – Саммерс отреагировала крайне агрессивно, обругав и обматерив вдохновителя последними словами, послав на все четыре и ко всем чертям, после чего покинула комнату, отправившись на улицу.

Мало того, что ей и так погано, так он ещё и по больному, как поганая ворона, что лапами по туше дохлого животного топчется, беспардонно и безалаберно выплясывая на трупе! Так, ну раз уж вышла, то куда ещё пойти, как не в паб? Залить, дескать, горькую обидушку разочарования пенным.

Зайдя в ближайший бар, шатенка уселась у стойки, сделав заказ, но насладиться распитием хмельного так и не удалось, так как к ней подсел крайне назойливый и наглый собеседник. Вернее, он навязывался таковым, да вот только на общение писательница была совершенно не настроена!

Словоохотливый парень постоянно тараторил (но амулет на него не реагировал, значит, человек), пытаясь вовлечь даму в разговор, а шатенка молча глотала пиво, после чего грюкнула бокалом о барную стойку, спешно расплатилась и резво ушла.

Нервно шагая по улице, Эприл даже и не подозревала, что без пяти минут знакомый незнакомец увязался следом. Поправив сумочку, фикрайтер остановилась у витрины крафтового магазинчика, там продавали виски. Хм, а почему бы и нет, чёрт возьми! Её преследователь тоже остановился, но отнюдь не потому, что опасался быть замеченным, он встал на месте от того, что на затылке шатенки, проявляясь дымчатой коломбиной тьмы, возникла пара глаз. Жгучие сапфиры прожигали насквозь, впиваясь взглядом прямиком со змеящейся темени смога, огибающего голову девушки дугой. Молодой человек протёр глаза, пару раз моргнул, видение исчезло, видать, показалось, надо поменьше принимать, а то так с перепою уже мерещится всякое!

Тем временем Эприл зашла в бар-магазин, после чего следовавший за ней вошёл спустя пять минут. На сей раз шатен решил не идти на пролом, а воспользоваться проверенным методом (он его ни раз выручал с такими строптивицами). После того как девица пропустила пару-тройку рюмок, приставала подсел к Саммерс и сделал двойной заказ, для себя и дамы. Писательница недовольно покосилась на старого знакомого, тот расплылся в обезоруживающей улыбке, с самым безобидным видом, пододвинув рюмочку колючке. Ох, ладно, в конце концов, товарищ просто поболтать хочет, не стоит так дичиться из-за личных переживаний, пожалуй, не станет грубить и немного потерпит его компанию.

Эприл приняла угощение и выпила виски, отставив рюмку, мистер, кажется, Майкл (так он представился, вроде бы…), широко ухмыльнулся, и в его оскале чётко промелькнул оттенок торжественного самолюбования.

В голове как-то потемнело, нет, не в глазах, а в голове, будто она стала ватной и абсолютно пустой. Все мысли вылетели в неизвестном направлении и не вернулись, стало слишком тяжело сидеть. Накренившись, чувствуя довлеющую сонливость, Саммерс плюхнулась на барную стойку, распластавшись по поверхности.

–Ох, ну что же ты, дорогая! – всполошившись, выкрикнул Майкл. – Нельзя же столько пить! – сетовал тот, поднимая девушку под руки.

Бармен понимающе посмотрел на пару, снисходительно обронив: «Пьющая женщина – горе в семье». – В ответ на что парень кивнул и, подняв пребывающую в отключке на руки, поспешил удалиться из заведения.

На улице он поймал такси, усадив компаньонку «по неволе» в салон, уселся рядом, назвав свой адрес таксисту, закинул руку на плечи писательнице, по-свойски облапив. После того как такси подъехало к дому, Майкл выволок девушку из машины и зашагал к дому. Пришлось повозиться, одновременно прижимать ключ к домофону и держать добычу не шибко удобно, наконец, дверь открылась, и уже в холе лиходей вновь поднял жертву на руки, засеменив по ступенькам.

Финальный акт трагедии: Эприл лежит на диване в чужой квартире, у незнакомого человека, в другом конце Глендалоха, абсолютно беспомощная и недвижная. Под воздействием определённого рода препаратов она не могла пошевелиться и уж тем более проснуться, став безвольной куклой на ближайшие пару часов. Дело в том, что ещё в баре Майкл ловким движением руки (как истовый фокусник) подмешал девушке снотворное наркотического характера, действует оно без отказно, валит на повал. Незаметно и умело предложив не ведающей роковой напиток.

Шатен уже собирался приступить к делу, поддев пальцами пуговку платья-рубашки несчастной, намереваясь немедля раздеть ту, как в помещении раздалось чьё-то покашливание. Злодей подскочил как ошпаренный, недоумевающе и совершенно растеряно уставившись на брюнета, незнамо откуда взявшегося в его доме. Юноша смотрел с открытым презрением, смешанным с надменным гневом, будто бы инквизитор, изобличивший в преступлении грешника.

–Ты кто такой! – взъерепенился парень, подавшись вперёд.

–Неверный вопрос, – холодно обронил инкогнито, и у Майкла аж мурашки по коже забегали. – Правильно: кто у тебя на диване и что ты собирался делать? – исправил синеглазый.

–Это моя девушка! – огрызнулся в своё оправдание негодяй, однако брюнет не отступал: – И как же её зовут? – тут-то он и прикусил язык, ведь имени-то он спросить и не успел.

Ворон мрачно ухмыльнулся, какая гнусная тварь! Столько раз измывался над несчастными, практикуя регулярно, опаивая девиц и вытворяя с ними различные мерзости, а чтобы не повадно было в полицию идти, записывал на камеру, грозясь жертвам выложить видео в интернет. Разумеется, после такого ни одна бы не стала распространяться, ведь подобного унижения не вытерпит ни одна женщина. 

–У тебя нет доказательств! 

Господи помилуй, доказательства? Серьёзно?! У него ещё язык поворачивается заикаться о презумпции невиновности, ну прям смешно! 

–Да вон же, лежит прикорнув на диванчике твоё доказательство. 

–Она сама хотела, я привёл её по согласию! 

–Да ну! А если я разбужу и сам спрошу? 

Майкл побледнел, ещё не хватало, чтоб его в участок сдали. А там могут всплыть и прочие грешки… Ну, нет, увольте, нужно валить этого гада, без разницы, как он тут оказался, но живым он отсюда не выйдет! 

–Спасибо. – Зловеще произнёс Ворон.

–За что? – недоумевающе вопросил шатен, в замешательстве встав в паре шагов от говорившего.

Однако ответа не последовало, длинные полы дизайнерской рубашки, острыми краями свисавшие до колен, задымились, взвившись ввысь. Обратившись в вытянутые ленты смога, лозы тьмы потянулись к преступнику. Парень в ужасе шатнулся, испуганно завопив. Хвать, и его торс обхватило щупальцем, два и грудную клетку пронзило вторым. Дымчатые лианы обвились вокруг тела, сдавив того не на шутку. Все телеса пронзило острой болью, такой жгучей и резкой, что у гада глаза заслезились. Он бы закричал, если б мог, да только дым набился в рот, сдавив глотку изнутри. Он не мог дышать, да и зачем? Мгновенье, и его полностью распорошило, будто Майкла разорвало внутренним взрывом. Тело обратилось в пыль, которая впоследствии превратилась в атомы, растворившиеся в эфире.

Паскудная мразь, такую падаль даже жрать не хочется. Оставшиеся после уничтожения тела лучистая звезда (искра души), настолько прогнила смрадом грехов, что от её зловонного тления мутит даже падшего. Он не достоин перерождения, а посему, эту гнилую душонку бес не отпустит, нет, поедать тоже не станет. Сдавив дымчатым щупальцем светоч, раздушил меж смога, поглотив свечение, расщепив на исходные составляющие материи, которые, утратив связи, вернулись в состояние бесформенной магии, повсеместно присутствующей в пространстве, а личностная составляющая была полностью стёрта, ибо подобные особи не должны существовать априори.

Подойдя к дивану, наклонился к спящей, аккуратно приподняв, устроил у себя на руках, выпрямился, тут же исчезнув в дыме. Возникнув посреди спальни в доме тётушки Астрит, Ворон прошествовал с ношей на руках, опустив контрактершу на кровать. Шатенка продолжала безмятежно спать, и даже когда щеки коснулись изящной тонкости пальцы падшего, не пришла в себя, лишь смоль длинных ресниц дрогнула от призрачного прикосновения, ощутимого лишь на ментальном уровне.

С кожи лица, отделяясь будто поверхностной частью, словно бы верхние слои эпителия расслоились, рассыпались и, превратившись в пыль, облетели с девичьего лика, завихрившись тонкой спиралькой, растворились в воздухе, блёклые частицы, вытянутые наружу. Таким способом бес ликвидировал остатки наркотика в организме Саммерс, извлечя из тела и развеяв в эфире, остальные же последствия были полностью устранены его магией, она может продолжать спать, даже не ведая и никогда не узнав о том, что могло произойти.

Озирая своего контрактера, смотря с претензионным собственничеством, Ворон будто всем своим видом говорил: «Никому тебя не отдам, ты моя».

******

Что ж, отпуск продолжается, и понемногу Эприл приходила в себя, до нормы далеко, но она уже не в состоянии унылой малолетки (которой только и осталось, что слушать сопливую попсу да курить ментоловые сигареты).

За завтраком тётя предложила сходить с ней по делам. Почему бы и нет? Помнится, у неё с давних пор уговор с одной лавкой, поставлять все снадобья на продажу. Будучи востребованной работницей ведьмовской индустрии, госпожа Дойль выставляет свою продукцию на продажу в специализированном магазине. Это никак не противоречит кодексу ведьмы, ведь не она сама торгует лекарствами, следовательно, никаких законов не нарушает.

Разумеется, так было не всегда, раньше она жила в фамильном особняке вместе с братом. Училась в престижном вузе на журналистском факультете, а волшебство так, в качестве баловства, не более. До тех пор, пока мисс (тогда ещё Саммерс) не встретила мистера Дойла. С ним она позабыла обо всём, ей стало тесно в стенах поместья, родовые стены особняка душили, будто с них свисали вековые слои паутины и пыли. Было невыносимо душно и скучно, журналистика больше не казалась такой увлекательной, а вот магия, ей она отдалась целиком. И вопреки родительским угрозам, Астрит бросила университет и переехала с возлюбленным в пригород. Там она и открыла магическую практику на пару с мужем, ведь именно Бернард убедил любимую, что магия – это её стихия.

Однако нет такого зелья, эликсира, способного побороть смерть. В возрасте сорока лет Бернард Дойль скончался от рака. Овдовевшая миссис Дойль так и не вернулась в поместье, хотя брат уговаривал. Она не желала оставлять дом, в котором каждый уголок хранил тепло любимого человека. Так она и осталась деревенской ведьмой.

–Тебе не бывает одиноко? – поинтересовалась Эприл, идя по улице рядом с тётей. 

–Да нет, есть же Диллан, да и писки во дворе, а ещё посетители, так что скучно мне не бывает. – Беззаботно отозвалась та.

На торговой части как всегда оживлённо, туристы, местные; выходные как-никак, так что ничего удивительного.

–Я, конечно, понимаю, – продолжала девушка, – но почему ты не вернулась домой, неужели не скучала по родным?

–Ну, меня же не изгнали, – смеясь, отшутилась шатенка, и её азиатские шпильки звякнули цепочками, озорно сверкнув бусинами, – разумеется, я навещала родителей и Вилли. – Немного погодя женщина совершила озадачивающий выпад: – Ты сама-то скажи, почему из дому съехала? Уж у тебя-то причин на то никаких не было.

Саммерс задумалась и вправду, почему? Она никогда о том не помышляла, просто внезапно захотелось свободы, попробоваться в самостоятельной жизни, выяснить, на что она способна без сторонней помощи? В поместье не было ничего, что она могла бы назвать своим, там всё было создано до неё, либо для неё. Наверно, звучит жутко по-детски, однако других причин она не находила, а покуда Эприл была занята самокопанием, их дорожка плавно прервалась, приведя в тот самый магазин. 

–Мы пришли. – Оповестила тётка, чтоб племянница не клюнула носом дверь, а то уж больно задумалась над смыслом жизни. 

Девушка непроизвольно дёрнулась, как потревоженный на ветке сыч, после чего кивнула, как бы говоря сим жестом: понятно, опосля чего они вошли в магазин. Дверной колокольчик приветственно звякнул, пропуская гостей. Внутри магическая лавка мало чем отличалась от магазина Куинн, разве что немного меньше места, а в целом всё те же банки-склянки, флакончики, бутылёчки, да веники сухоцветов под потолком. Единственным отличием был продавец, держателем волшебной лавки был леприкон – рыжебородый кучерявый мужичок тех же габаритов, что и брауни, только с острыми ушами (это их главное отличие, у домашних помощников ушки обычные).

При виде гостей фейри улыбнулся, а когда миссис Дойль поставила корзинку на прилавок, произнёс: «Надеюсь, ты выполнила заказ? Мази по ревматизму расхватывают на ура». – Ведьма улыбнулась, ответив старому знакомцу: – «Разумеется».

Отклонившись назад, балансируя на табурете, рыжебородый поглядел на юную спутницу коллеги, после чего молвил: «Ну, надо же, маленькая Эприл, выросла-то как, прям не узнать».

Выдав неловкое: «Здрасте». – Писательница смутилась, ведь совершенно не помнила мистера леприкона.

Хозяин магазина и леди Астрит переглянулись, после чего фейри что-то шепнул подруге, в ответ на что та пожала плечами, покачав головой. Довольно-таки странное поведение, возможно, в том нет ничего примечательного, но от чего-то Саммерс насторожилась.

Впрочем, что за зря гадать? Вскоре тайна вскроется сама собой, точнее, вырвется наружу самым неожиданным образом. В тот же вечер, когда девушка спускалась вниз, дабы сделать себе немного какао (или попросить Диллана, оно у него исключительно хорошо выходит, хотя всё, что делает этот брауни, на редкость превосходно), как вдруг до её слуха донеслись голоса:

–Она даже сопряжённых деталей не помнит, – говорила тётя, – ты хоть сколько-то ни было чувствуешь себя виновным?

–В чём? – сверкнув лукавой синевой, отозвался Ворон. – Разве я в том повинен? Нет, это всё происки её ангела, я тут лапки не прикладывал.

Дело рук её ангела? В смысле?! У неё же только один идейный вдохновитель, о чём речь вообще?

–Если бы не твоё вмешательство, то ничего подобного не случилось! – настаивала женщина. 

–Она не забыла ничего важного, – хладно отрезал падший, между тем в его голосе отчётливо сквозила печаль, – маму, папу узнаёт, с тобой всё в порядке, ещё чего надо?! – взвился тот под конец.

Астрит умолкла при виде дымящейся гневом фигуры беса, злить демона последнее дело, тем более, что она не ограждена контрактом от его влияния, пусть он и бывший ангел, но ключевое слово бывший.

За всё время разговора Эприл держалась в стороне, скрываясь за углом коридора; совершенно ничего не понятно, какая-то несусветица! Решив не светиться, девушка удалилась к себе, однако от обострённого восприятия падшего ничего не утаишь, он знал заранее, однако продолжал играть свою роль, выдавая реплики в ответ на упрёки хозяйки дома.

Голова пухла, нечто назойливое, мельтешащее на периферии, навязчивой идеей, так и зудело под извилинами. О чём они говорили? Что всё это значит? Почему тётя Астрит так не любит Ворона (он, конечно, ещё та заноза и засранец во всех смыслах, но всё же)?

Плюхнувшись на кровать, Эприл задумчиво хмыкнула, перед носом, выплывая из нечёткости расфокуса, возникла чашка какао, дымящийся напиток пряно пах, тут же сосредоточив на себе всё внимание. Приняв напиток из рук вдохновителя, она сделала глоток, после чего посмотрела на брюнета. Ворон сощурил один глаз, усмехнувшись левым уголком губ, этакий односторонний моно «хе», в стиле: чего смотришь, булькай, ты ж постоянно его глушишь, нечему удивляться, я тебя как облупленную знаю. В самом деле, за столько лет пора бы и привыкнуть, даже в отсутствие телепатии…

Сёрбая любимый шоколадный напиток, Саммерс обронила невзначай: «О чём вы говорили? Что значит другой ангел и как это связано с провалами в памяти?»

Вообще-то она не помнила, чтобы что-то забывала, в памяти все воспоминания последовательны и хронологично-лаконичны, однако не на пустом же месте разговоры? Нет дыма без огня, и она докопается до истины!

Падший сверкнул очами, блымнув своей фирменной градиентной морских переливов, наклонившись к контрактеру, ткнул пальцем в лоб. Шатенка возмущённо воззрилась, открыв было рот для обругательства, но внезапно закатив глаза, подалась назад, хватка ослабла, и чашка выскользнула из рук. Какао плюхнулось наружу, застыв протяжной дугой шоколадных капель, зависнув прямо над откинувшейся на простыни девушкой, лежавшей в развалку, будто потерявшая сознание, когда человек резко отключается, падая как придётся. Каштановые пряди разметало по сторонам волнистым ореолом шёлковых лучей.

–Тяжело вспоминать забытое, – произнёс Ворон над спящей, смотря с некой неопределённой грустью, – тем более, когда воспоминания запирают насильно, – отведя прядь волос в сторону, смахнув с лица контрактера нежным прикосновением невесомой ласки, пристально всматривался в милое личико, будто желая узреть на том ответы, – даже если никогда не вспомнишь, это не важно…

******

Маленькие балерины озорничали во дворе школы, пусть занятия ещё не окончились, но юным созданиям усидеть на месте не досуг. Девочки нисколько не устали после предыдущих уроков и продолжали баловаться, играя кто в догонялки, а кто в прятки, Эприл относилась к последним. Безбожно бегая в роскошных пуантах по траве, крошка Саммерс искала лучшее место для укрытия. Наконец, её взору предстали заросли шиповника неподалёку от здания общежития старших учащихся, именно там она и спряталась, юркнув в колючие кущи, подобно малой пташке. Уж тут-то её ни за что не найдут!

О, а вот и Ребекка! Ну, поглядим, как быстро справится с обязанностями… А?!  Почему это она к ней идёт? Нет-нет-нет!!! Не сюда, в другую сторону! Почему Бекка именно сюда идёт, будто кто-то пальцем указал? Что делать, если выбежать, её тут же застукают, а продолжит сидеть – обнаружат. Ситуация патовая, хоть так, хоть этак найдут.

Тем временем маленькая балерина уже подошла к шиповнику, заглянув за остролистый угол кустов: «Аргх, никого! Вот блин!» – выругалась малышка и побрела дальше, в поисках других сокурсниц.

Эприл изумлённо моргнула, потом ещё раз, а когда вокруг зазмеились смоляные ленты смога, малышка тут же смекнула, обернувшись к своему спасителю, укрывшему магией, она радостно чирикнула: «(…)!» – высокий юноша усмехнулся, или же, по крайне мере, так показалось, ведь его лица она, почему-то, не видела, да и имени не разобрать, всё, что говорила маленькая Саммерс, кроме звукового определителя парня, было вполне разборчиво, лишь его лик да имя оставались неизвестны.

В итоге не нашли лишь её одну, хитрюга ловко воспользовалась преимуществом, так и оставшись под навесом магии спутника. Распираемая гордостью (не пойми от чего, ведь заслуги оной тут нет), самодовольно вышагивая, Эприл шла в сторону собрания однокурсниц, которые занимались пересчётом, прикидывая, кого ещё не отыскали.

Резкий крик, единичный испуганный визг, ещё один, и вскоре вся группа девочек завопила не своим голосом, голося так, будто увидали самого дьявола. Маленькие балерины пустились на утёк и, пробегая мимо Саммерс, несясь на пролом стадом крохотных барашков, едва не сшибли тую с ног. Девчушка удивилась спешному бегству товарок, а после того, как пред ней возник сам объект опасений балерин, изумилась повторно. Фейри, который так настрашил малышек, был обыкновенный уриск, дух-хранитель Роял, пребывающий на страже школы. Ну и дела, и чего так всполошились? Ну, в понимании Эприл, уриск не был особо страшным, не выделяясь никакими параметрами, хотя для нормального человека узреть существо двухметрового роста (или даже выше), с оленьей черепушкой вместо головы, светящимися адским пламенем глазами, человеческим торсом и нижней частью копытности того же оленя, было крайне жутко. Хотя местный хранитель был даже слегка миловат (по той же версии Саммерс): на сохатых рогах болтались хрустальные висюльки, как подвесы люстр в холе лицея, элегантно посверкивая в лучах солнца, переливаясь радугой. Его статную фигуру с мощным верхом атлета огибали кружевные, белоснежные тюли, будто обившиеся саваны, трепались по ветру (которого не было), а крепкие копыта вышагивали с прыткой грацией, под стать самым изящным ланям.

Маленькие балерины попрятались за (…), нагрудившись группкой переполоханных куропаток, прекрасно зная товарища их одногрупницы, с которым та частенько проводила время, а ещё он фейри и определённо посильнее этого чудища, так что точно сможет защитить их!

Уриск остановился напротив Эприл, наклонившись корпусом вперёд, желая получше рассмотреть девчурку, рогатычь впился в ту пунцом очей, желая поближе познакомиться с бойкой особой. Она бесстрашно шагнула навстречу фейри, с дружелюбной открытостью протянув руку для приветствия; с полминуты помедлив, монстр протянул когтистую длань, предложив балерине палец, ведь его огромная лапища слишком велика, и ладошка ребёнка в ней попросту утонет, озорно хмыкнув, снисходительно приняла замену, пожав указательный перст фейри. 

–Ты ведь просто поиграть хотел? – предположила маленькая шатенка. – А эти дурёхи испужались, не обижайся, они просто с фейри не сталкивались, небось, никого круче пикси и не видали. – С горделивой выправкой бывалого знатока речила та. 

Уриск склонил голову на бок, и гранёный хрусталь рогов игриво звякнул, вспыхнув перламутром в прямых лучах солнца.

–Давай будем дружить? – совершенно бесстрашно предложила Эприл, обеими ручками сжав палец фейри.

Существо приклонило колено, опустившись напротив ребёнка; сложно сказать, какие именно эмоции испытывает собеседник (который не говорит), да какие эмоции (ведь голый череп не имеет мимических оттенков), но почему-то ей показалось, что уриск обрадовался, по крайне мере, от него исходила благодарная аура добродушности.

Ну, а что до прочих трусих, то после подобных выкрутасов знакомки зверь уже не казался столь чудовищным и жутким, некоторые даже, ведомые любопытством, вышли из тени (…), подойдя поближе, с интересом зыркая, беззастенчиво разглядывая фейри. Теперь хранитель балетной школы казался им вполне обычным, а его внешний вид приемлемым.

Спустя какое-то время все балерины, не только младшие, но и старшие ученики, стали вежливо привечать духа-стража, здороваясь с тем во дворе, или же заносили гостинцы на задний двор, где среди служебных помещений обитал фейри. Раньше подобным обращением отличались лишь преподаватели, но с недавних пор, благодаря храбрости одной смелой девочки, ситуация резко переменилась.

 Те же персонажи, другие обстоятельства, другое время, неизменно только наличие брюнета в панораме и его бархатный голос, который звучит сквозь года неизменной сталью отчуждённости и ласки. Такой дикий контраст нежности и хладности, два противоречия, сошедшиеся воедино, сплетясь в загадочную личность незнакомца. Он снова рядом, но уже не с маленькой девочкой, а с подростком, которая, зачем-то, полезла на дерево. 

–Грохнешься вниз, я тебе кости залечивать не буду, – с ноткой недовольства пробубнел (…), смотря на тянущуюся за котёнком девицу. 

И чего его снимать-то? Сам залез, сам и слезет! Так нет же, надо влезть на дуб, забраться на самую высь и тянуть ручонки к глупому мохнатику, который, естественно, обосновался на самой хлипкой и тонюсенькой веточке!

–Ну и не надо! – огрызнулась та, обернувшись к собеседнику. – И без сопливых справимся! – после поворота головой Эприл потеряла ориентацию и, как результат, скользнула кроссовком по ветви, съехав с опоры, накренилась, и только волосы разметало по воздуху, застыв на мгновенье пышной копной, взвились ввысь, устремившись по направлению обратному от падающего тела.

Сонма сверкающих искр, переливающиеся серебром зарниц и лоснящийся дым космических широт охватывает, огибая со всех сторон, окутывая девицу снизу, безмятежной периной неосязаемых опор.

–А говорил, спасать не будишь, врунище, – хмыкнув, процедила Саммерс, язвящим взглядом поглядев на спасителя.

Брюнет недовольно куксится (кажется), с отеческой суровостью взирая на подростка, на руках которой беззаботно развалился тот самый котёнок. Малыш, прыгнув в последний момент, приземлился точнёхонько на карман толстовки спасительницы, которая, вовремя среагировав, обхватила кошачьего, прижав к себе. Этой ситуации вообще можно было бы избежать, если бы кое-кто самостоятельно снял кошатика с дерева, задействовав свои дымчатые щупалки, но нет, ему, видите ли, не с руки, неохота всякими тварями заниматься! Только в случаях, когда это непосредственно касается её или связано с ней, мистер (…) изъявляет желание поучаствовать в происходящем.

Неся котёнка, Эприл свернула за угол, опустив пушистика в проулке, вернув на прежнее место, где его с радостным мяуканьем встретила мама-кошка и троица пискучих собратьев (братиков и сестричек), обступивших найдёныша, принявшись дружно вылизывать оного.

–Не ходи, – говорит (…), идя рядом. – Не ходи к ним.

Шатенка с недоумением косится на спутника через плечо на ходу. Собственно, почему? Люси говорила, что всё уладила, она обещала поговорить с Андерсоном, и, кажется, всё прошло успешно. Самой ей было боязно подступиться к балеруну: во-первых, он старше, во-вторых, это же первая любовь, самая невинная, слепая и беззаветная. Когда всё в рамках Абсолюта и радикальной степени культа. Рыжеволосый, статный, стройный, был мечтой всех девчонок в школе, не одна балерина сходила с ума по мистеру Джону Андерсону, но его искрящийся взор изумрудов обходил стороной каждую воздыхательницу, не давая и лучика надежды. Юноша был отстранённо вежлив, принимал, но не подпускал близко, оставляя без должного внимания все признания и амурные намёки симпатий барышень. И только Люси, подружке из труппы Эприл, удалось подобрать ключик к замку сей неприступной крепости. И сейчас они как раз шли на встречу с ними.

Боже, неужели она наконец сможет излить свои чувства, признавшись в любви?! Так волнительно, аж под кожей снуют волны, разбиваясь и хлестая изнутри.

–Не ходи, – вновь повторил брюнет, встав прямо перед идущей, вынудив ту затормозить.

Недовольно фыркнув, подросток поправила сумочку на плече, скрестив на груди руки: «Слушай, я понимаю, что тебе скучно, но я не могу постоянно с тобой зависать, у меня и своя жизнь имеется. Я хочу проводить время со сверстниками и… – на этом моменте она запнулась, слегка смутившись, после чего буркнула: – В общем, нравится тебе или нет, но я иду на свидание!»

За сим балерина двинулась прямиком на юношу, беспрепятственно пройдя сквозь него, будто сквозь бесплотное облако. Оставив позади, потрусила по дорожке, идя по парку, через лужайку ухоженных посадок. Невдалеке, среди редких деревьев, показались две знакомые фигуры, в которых Эприл без труда узнала Люси и Джона. Радостно вскинув руку, намереваясь позвать, помахав молодым людям, девушка сдавленно ахнула, слишком громко, чтоб остаться незамеченной. Она моргнула, несколько раз учащённо похлопав ресницами, картина не изменилась: Андерсон берёт её подругу за плечи и без предупреждения целует, та не отталкивает, не пытается отстраниться, а бесцеремонно льнёт к нему, прилипая вплотную. Они целуются у неё на глазах, а она, как дура, стоит с задранной рукой.

Уронив безвольную конечность, что слегка качнувшись, стала по шву, Эприл сипло выдохнула, исторгнув из себя крайне странный и такой постыдный звук.

Стало темно, глаза закрыл ладонью (…), накрыв очи шатенки, прижал к себе; шатнувшись назад, встретилась спиной с телом компаньона, вцепившись обеими руками в запястье парня, с силой стиснув зубы, искривив рот в болезненном оскале.

–Что это было? – вопросил рыжеволосый, посмотрев в сторону тех двоих.

–Не знаю, - отозвалась девица, – на мгновенье показалось, будто слышала Эприл, – заключила блондинка.

–Странно, мне тоже, – обронил Джон.

Тайные влюблённые, чей секрет был раскрыт самым неприглядным образом, ещё какое-то время постояли на лужайке, дожидаясь знакомку, а потом, после нескольких непринятых звонков и непрочитанных сообщений, ушли, решив, что та слишком занята, чтобы проводить с ними время.

Телефон Саммерс перестал звонить, оттарабанив последнюю мелодию, умолк, прекратив взывать к хозяйке из сумки.

Жгучие слёзы стекали по щекам, скользя по коже, в горле першило от подавленных воплей, которые Эприл стоически душила, пытаясь не сорваться в истерику. А видит бог, она была на грани.

«Не ходи», – эхом отдавалось в голове, звеня набатом на задворках сознания.

Так вот почему (…) так настойчиво упрашивал, упрямо отговаривая, этого она не должна была увидеть, вот этого не должна была узнать. Сладкое неведение, как говорится…

У ней подкосились ноги, и брюнет подхватил несчастную на руки, прижимая с заботливым участием; девушка прильнула к юноше, обхватив за шею, крепко обнимая, сдавливая кудрявую смоль в кулаках, зарываясь лицом в мягкие пряди.

Так невыносимо горько и больно, первая любовь, первое разочарование и первый (но далеко не последний) шрам на сердце. Почему всё так обернулось? Когда всё пошло не так? Когда доверилась Люси, когда открыла товарке свой секрет, или же, когда доверилась, рассчитывая на помощь?! Всё из перечисленного и в то же время ничего. Так сложились обстоятельства, никто в том не повинен.

–Я всегда буду с тобой, – говорит (…), держа свою хрупкую спутницу на руках, ощущая всю красноречивую многогранность подростковых терзаний, – я буду на твоей стороне, несмотря ни на что и вопреки всему.

Снова резкий переход, как будто кто-то листает страницы фотоальбома, в котором разложены снимки с различной возрастной категорией человека. Она всё ещё подросток, но немного постарше, ходит в обычную школу. Точнее, не ходит, ибо пребывает на каникулах у тёти с дядей. В Глендалохе как всегда свежо и привольно, ей нравится гостить в этом небольшом (в сравнении с поместьем) домике, тут всё под рукой и не надо гонять фейри по поручениям, впрочем, у неё есть кое-кто, с радостью исполняющий любой каприз, стоит лишь повелеть.

Прям возраст Сейлор Мун, четырнадцать лет – это переломный период пубертата, когда ещё не взрослый, но уже и не дитя. Хочется бунтовать и вырваться из кожи, а бунтарный дух Эприл проявлялся в одиночных (относительно) прогулках по окрестностям и шатанию по лесам. Горечь от досады ещё не утихла, и даже зависание в ведьмовском магазинчике мистера леприкона не приносило радости.

Она, как порядочная племянница, помогала тёте с разносом заказов, относя вместе с ней волшебные снадобья в магазинчик. Принимала участие в их изготовлении, работая втроём на кухне, они походили на истовых алхимиков, творящих магию на малой лаборатории, в которой то и дело что-то булькало на плите, пыхкало в склянках и струилось по завихрениям стеклянных трубок, перетекая из разных сосудов (совсем как в прикладной химии, этакий химический заводик в миниатюре, волшебное производство в малых масштабах).

Дядя Бернард был очень весёлым товарищем, мистер праздник, как говорится, любил травить байки, шутейки, да и вообще всячески острил, подтрунивая то над супругой, то над знакомыми. С ним было всегда интересно, и когда они выбирались вдвоём, например, на рыбалку, странное хобби для такого деловитого человека, не способного усидеть на месте, и всё же, вот они сидят у озера. Невдалеке разбит лагерь, просторная палатка, с расположенным рядом местом для костра, огороженным заборчиком камней и выставленной треногой для котла.

Покуда дядя Бер (сокращение от Бернард) занимался снастями, разбирая свой рыбальский инструментарий, Эприл бродила вдоль берега, ходя у самой кромки. Спустя какое-то время прогулки девушка заметила слежку, плавающий полушарик с парочкой любопытных глазок, неотрывно плыл следом, наблюдая за человеком. Саммерс остановилась, присев у воды, стала смотреть на неизвестный субъект, который с не меньшим любопытством рассматривал её. Шарик поднялся из воды, превратившись из патлатого нечто во вполне нормальное девичье личико. Лицо водной девы, с веерами-жабрами за ушами и блестящей чешуёй на теле. Мерроу смотрела на незнакомку, явно интересуясь причёской школьницы. Она весьма недвусмысленно зыркала на её пучок (один из них), на котором красовался бирюзовый бантик. Волосы Эприл были разделены на двое и собраны в две скрученные дульки, повязанные резинками с бантами, именно эта диковинка так и привлекла русалку.

–Нравится? – тронув бантик на голове, вопросила шатенка, обращаясь к мерроу.

Фейри утвердительно кивнула, со сверкающими глазками глядя на человека. Снисходительно хмыкнув, Эприл стянула резинку, каштановый джут распустился, расплетясь, упал волнистой копной на плечо, прикрыв левую часть лица. Протянув бантик водной деве, молвила: «На, бери, если хочешь». – От радости мерроу аж вздёрнула хвост, подняв его над водой, громко хлопнула по озёрной глади, стрельнув брызгами во все стороны, что разлетелись хрустальными каплями по округе. 

Сцапав подарок, фейри юркнула под воду, а спустя мгновенье возникла вновь, но уже с товаркой; сородичка была помладше первой и выглядела как маленькая девочка лет до десяти. Хм, и что, ей тоже бантик подавай? Ох, чёрт с вами, забирайте! Саммерс сняла второй бант, отдав его маленькой мерроу, та благодарно зашипела, хлопая бледно-голубыми веерами жабр, после чего они обе ушли под воду, да только круги по поверхности от них и остались. Теперь, опроставолосев, потеряв всякие украшения для крепления волос, шатенке пришлось разгуливать с распущенными. А когда вернулась в лагерь, дядя изрядно подивился смене имиджа, но расспрашивать не стал.

Пришло время порыбачить, сидя на раскладных креслах, сосредоточенно держа удочки, они неотрывно наблюдали за поплавками, что мерно покачивались на безмятежной глади, отражающей небо. Клюёт! У Эприл клюёт, и пяти минут не прошло, как рыба попалась на крючок! Вот так везенье! Ловко орудуя катушкой, наматывая леску, девушка боролась с рыбиной, которая так яростно сражалась, не желая легко даваться. Бернард пришёл племяннице на помощь, и на пару они кое-как вытащили монстра – огромный сом с длинющими усищами хлопал плоским ртом, булькая ругательства на рыбьем наречье. Вот это улов, такое заливное будет! Да только ложить его некуда, такого огромного ведра у них нет, а в их холодильный ящик он не влезет даже по частям. Пришлось отпустить добычу. После того как исполин уплыл, рыбаки заняли позиции, усевшись на изготовке. Только-то крючок в озеро, как бульк и поплавок ушёл под воду! Снова клюёт! И снова у племянницы, но на сей раз рыбка оказалась куда меньше, так что та смогла вытащить её самостоятельно. Приличный карпик, величиной с ладонь мужчины, обычный обитатель здешних мест, пошёл на передержку в жестяное ведро. Второй, третий, снова карпы и снова на удочку Саммерс, да что за колдовство такое?! Ему-то ни разу, и жалкая верховодка не попалась, а малышка уже пятую рыбину вылавливает!

Мистер Дойль призадумался, после чего предложил: «А давай-ка попробуем забросить пустой крючок?» 

Племянница изумлённо воззрилась на брюнета, мол, как так?! Рыба-то не безмозглая и на голую железку не полезет! Но раз уж дядя так настаивает, то ладно, чего уж, ради его спокойствия, забросит пустой крючок. И вы не поверите, но снова удача! Опять клюёт!

Саммерс удивлённо покосилась на дядю Берна, после чего они оба уставились на озеро, а потом одновременно прыснули, зычно рассмеявшись. Из-под воды, показавшись зеленоватыми макушками с бирюзовыми бантиками, из которых торчали пышные хвостики волос, возникли две мерроу, те самые, что недавно встретились школьнице. Младшая русалка держала в руках серебристого карпа, а старшая крючок удочки. Вот это так рыбалка!

Картинка расплывается, будто заблюренная, словно подёрнувшись хрустальной рябью, расслаивается на цвета, превращаясь в пёстрое марево, и сквозь неразборчивый туман звучит знакомый голос: «Почему ты дрожишь?»

Вопрос застал врасплох, и Эприл, не найдясь с ответом, схоронила лицо на бледной груди юноши, дополнительно прикрывшись руками, дабы спрятать красноту кожи, прикрылась ладонями.

Так непривычно, обычно пребывающий в амплуа друга, милый (…) стал её возлюбленным, и подобная близость крайне смущала девушку, особенно в отсутствие на нём верхней одежды! Ему-то всё равно, а вот ей жутко неловко! Даром что в одежде, такое чувство, будто совершенно голая! Полностью обнажена со всеми чувствами на показ.

 Так тепло, от него исходит невообразимая теплота, кажется, она физически ощущает его любовь, будто в неё можно завернуться, укутавшись с головой. 

–Эприл, тебе страшно? – спрашивает юноша, держа в непритязательных объятьях, в которых одновременно легко и стеснительно.

Нет, ей не страшно, ну, в плане боязни близости, да и его она не боится, просто какое-то внутреннее неудобство, неуверенность, от которой вся душа переворачивается, такое чувство, будто они совершают нечто преступное, запретное, некое святотатство, от тяжести греха, которого их души будут обречены. 

–Я не знаю, что делаю, мне так тяжело… – промямлила шатенка, всё так же прячась от милого. – Я просто не понимаю, почему мне так тяжко.

–Глупая, для меня это всё необязательно, – смеющейся интонацией произносит брюнет, ласково погладив стесняшку по спине, – я могу почувствовать тебя и так. 

Всё это понятно, эти прописанные истины ей хорошо известны, но она же сама хотела, а теперь вот строит из себя невинность. Господи, как стыдно, неудобно, ему небось в тягость её мелкие треволненья!

–Прости меня, – наконец отважившись взглянуть на (…) промямлила Эприл, виновато взирая на милого. – Тебе бы более опытного напарника, а не такую раздолбайку, как я. 

Смоль губ растянулась в улыбке, почему-то его губы чёрные, остальная часть лица как в тумане, словно в затемнении, сквозь которое не разглядеть черты, только бледный подбородок и чёрные уста. 

–Ты самое прекрасное, что есть во всей вселенной, и если бы не было тебя, то не было бы и меня, – наклонившись к собеседнице, облокотившись лбом о лоб, пощекотав смолью волос, произнёс он.

Даже без физического, его аура настолько упоительна; соблазн исходящего либидо, хищного обожания, коим исполнены слова, все пронзающая нега ласки, которую можно ощутить каждой фиброй души. Пожалуй, подобное невозможно даже в процессе самого изысканного соития…

–Подожди! – выкрикнула Эприл, подкинувшись на кровати, села на простынях, бестолково тянув руку, будто пыталась кого-то схватить.

Кто это был? Кого она пыталась ухватить? Кто тот нежный, источающий тепло спокойствия и ласки, человек? Или же фейри, судя по всему? ... Почему она не может вспомнить ни его имени, ни лица? Только тепло объятий, от которых горела кожа, тело изнемогало от страстного нетерпения, а от голоса стада мурашек пробегали, будто от звукового возбудителя, этакий лексический разврат.

Откинув одеяло, встала с постели, подойдя к столу, открыла ящик встроенного шкафчика, достала записную книжку, усевшись за стол, взяла ручку, принявшись чиркать по бумаге. В голове сами собой всплывали строки, стройные рядочки, выплясывающие на печатных линиях: 

«Твоё тело запомнит,

А душа не забудет.

Даже если однажды

Твоё сердце разлюбит,

Я навеки останусь

Подле верность храня.

Ведь богами я создан

Для одной лишь тебя». 

Закончив со стишком, заложила в записник ручку, после чего встала из-за стола и отправилась в ванную комнату.

После нескольких мгновений спокойствия блокнот раскрылся сам собой, именно на том месте, где была заложена ручка, чернильные строчки, отделяясь от бумаги, подымались в воздух, вытягиваясь сплошной вереницей почерка. Рифмованные строчки распадались, будто зажжённый фитиль, сгорали в пространстве, распадаясь на крохотный пепел, исчезая из эфира до последней литеры, сгинули в небытие. А между тем, покуда стих растворялся по велению чужой магии, Эприл посиживала на кухне тётушкиного дома. Обычный завтрак, ничего примечательного, только резкая боль в области затылка; шатенка схватилась за голову, будто её укололи.

–Что случилось? – обеспокоилась Астрит, поглядев на племянницу.

Та отмахнулась в беззаботной манере, мол, ничего страшного. Только на душе как-то неспокойно, будто она что-то забыла… А, да ладно, забыла – значит, не важно! Наколов сосиску на вилку, откусила половинку, принявшись жевать.

Миссис Дойль ещё какое-то время смотрела на девушку, после чего вернулась к своей тарелке, видимо, всё в порядке. 

Стишок в тексте принадлежит моему скромному авторству и нигде, вне пределов главы данного фика, распространению не подлежит. Да, я ещё стишочки пописываю. Возможно, даже когда-нибудь залью сюда Сборник Поэзии, но это не точно, мне хотя б с этим разобраться.

Кстати, если кому-то интересно, вот вам ссылка на Ф.Б., там есть немного моих стихейшен:

                        https://ficbook.net/collections/0190bac7-902d-704e-9cd2-c44177deff9d

 Сборник - Filíocht от автора miss_Alexa

Уриски выглядят как-то так, вот коллаж для наглядности. Подробное описание имеется в тексте, так что дублировать не буду. Странные животины, полугуманоидные, полутравоядные, фейри, в общем.

Мерроу – типичные русалки, а как русалки выглядят, все знают.