Онлайн чтение книги Хрустальный миг Crystal moment
1 - 74

Марнил

- Ваше Величество, прибыл Господин Орлен.

Никола не обернулся сразу. Его пальцы сжали подоконник, и на лбу выступила влага - не столько пота, сколько того горького раздражения, которое рождается, когда разговор возвращается к тому, что нельзя изменить.

- Винсент, скажи, что мы сделали не так?

- Вы говорите об Императрице Далии?

- Императрице…. Не думал, что так легко ее отпущу, даже представить не мог. А то, что в ней чужая душа… не дает мне покоя.

Винсент опустил голову. В комнате повисла тяжкая пауза, как натянутая струна.

- Император Никола. Вы даже и представить не можете, что сейчас происходит с вашей настоящей дочерью.

Император развернулся и увидел в проеме Орелена, который склонил перед ним голову.

- Подними голову и скажи мне, что узнал за отведенное тебе время.

- Как скажите.

Подняв голову, Орлен подошёл вперёд; его шаги доносились в комнате эхом. Он остановился в двух шагах.

Наклонившись, Орлен прошептал:

- Не для лишних ушей.

Никола поднял руку, указывая, чтобы все вышли. Слуги, словно третиранные привидения, покинули зал; дверь закрылась, оставив Императора и Орлена одних.

- Что ты хочешь мне поведать?

Слова Императора были коротки, в них слышалась ломка: отец, предавший дочь ради трона, и мужчина, который вдруг понял масштаб собственной ошибки.

- Говоря о девчушке, что находится в теле вашей дочери, она прибыла из иного мира, который называется Корея. На данный момент ей около двадцати шести лет. Её характер сформирован художественной средой и одиночеством: как единственный ребёнок в семье, она рано научилась быть самостоятельной, не тратить слов зря и выражать себя иначе - через искусство. Из разговора с Герцогом Ноа я выяснил, что она просила лишь комнату для работы с камнем. Видимо в том мире она была скульптором.

Император напрягся, будто услышал обвинение в собственный адрес. Его губы сжались.

- Девушка и резчик по камню?

- Видимо там это обычное дело. Девушку зовут Юна - склонна к саморефлексии, часто уходит вглубь себя, что делает её внешне холодной. Но внутри неё сильная потребность в понимании, любви и принятии. Пережитая авария становится не только физической границей, но и психологической - точкой трансформации, когда всё, что казалось устойчивым, рушится. Внутренний конфликт, который вы могли заметить в ней это отражание столкновения с другим телом, другой судьбой и неизведанным миром заставляет её заново искать себя, пересматривать личность, прошлое, страхи и мечты. Она постепенно раскрывается, учится чувствовать по-новому и доверять тому, чего раньше боялась - непредсказуемости жизни. Могу лишь предположить, что Данир намерен использовать её как звено между нашими землями и Востоком. Пока она не понимает всех тонкостей, ей проще управлять. Чем дольше она остаётся в его окружении, тем сильнее он укрепляет свою власть за счёт её имени. Проще говоря, мы сами бросили наживку в пруд, и теперь вязнем в собственном болоте. Он играет не только силой - он играет образом. И чем больше её будут видеть рядом с ним, тем меньше у вас останется рычагов.

Никола опустил голову. В его груди будто что-то шевельнулось: жалость, гнев на самого себя и ужасный стыд. Он провёл рукой по лицу, как будто пытался стереть отпечаток собственных решений.

- Как же я был глуп, отдавая самое ценное, что у меня есть….

Орлен покачал головой, в нём отражалась не только осуждающая прямота, но и чутье человека, знающего цену политических ставок.

- Но ведь на первое время как вы и рассчитывали у нас будет выгода для страны. Но могу сказать, чем больше мы будем рассчитывать на связи, тем сильнее в этом увязнем и потеряем одно единственное…

- Далию….

- Можете считать так, но «Время» это наше все. Не будьте безрассудны и потратьте его в пользу.

Император отвернулся к окну; вечерний свет прорезал стекло, ложась на седые виски. Ветка ивы мелко шуршала на ветру, напоминая о днях, когда они с семьёй сидели здесь беззаботно.

- Ты предлагаешь мне бросить дочь и взяться за страну?

В вопросе отразился весь разрыв между отцом и страной.

- Но ведь вы так и поступили. Чего же теперь жалеть об упущенном. У вас нет иного выбора, как продолжать поднимать страну с колен. Тем не менее, она Императрица другой страны фактически. Вмешательство может повлечь войну. Император Далларии всего лишь по политическим правилам заключил брак, который он обыграл в свою сторону. Данир уже поставил фигуру на доске. Он не просто женился - он закрепил за собой право играть вашим именем, вашей семьёй, вашим престолом в глазах людей. Вы думаете, можно просто «взяться за страну» и при этом вернуть контроль над дочерью? Люди увидят лишь один спектакль: вы - стареющий правитель, чьи личные потери превыше долга. В глазах соседей и подданных это будет выглядеть как слабость. А слабость на политическом фоне - это приглашение. Приглашение к торгам, к сговору, к нападению. Если вы начнёте действовать открыто, вы рискуете разжечь войну - и не ту войну, которую ведут мечи, а ту, где границы рушатся, союзники меняют стороны, а ваш дом - становиться местом расплаты. Если вы ничего не предпринимаете - вы теряете влияние, престиж, тех, кто сейчас стоит рядом и кого можно было бы привлечь. В обоих случаях цена будет слишком высока. Выбор, который вы считали выбором, - это маска. Вам предложили играть по правилам Данира, и вы приняли. Теперь правила изменились, и вы оказались в ловушке: любое резкое движение - это шаг к разрушению; любое промедление - это шаг к полной потере власти. У вас нет союзников, готовых пойти на жертвы ради личного тщеславия; у вас есть только расчётливые интересы и те, кто ждёт вашей ошибки.

Император будто почувствовал, как под ним исчезает почва. Внутри его что‑то раскололось - не страх смерти, а страх быть разоблаченным: не как полководец и правитель, а как человек, который поставил страну выше дочери и проиграл в обоих полях.

- Что же мне тогда остаётся?

Император произнёс едва слышно, голос его стал ломким от усталости и гнева одновременно.

Орлен ответил без снисхождения:

- Остаться живым политически - значит играть по чужим правилам до тех пор, пока не найдёте или не создадите новый рычаг. Но помните: время утекает, и каждая минута работает не на вас. Чем дольше вы выжидаете, тем менее назад возвращается то, что вы потеряли. И если вы будете ждать милостей от тех, кто уже сделал вас жертвой, милостей не будет. Вас будут растаскивать по кускам: репутацией, территорией, властью. Это не угроза - это факт.

Тишина снова опустилась, но теперь она была другой: в ней слышались шаги невидимого времени, отсчитывающего остаток их возможностей. Никола опустил взгляд на ладони, на старые шрамы - и понял, что ответа, который утешит его сердце, у него нет. Только холодный, смертельный расчёт - и безысходность, от которой не скрыться словами.

- Коротко и по-делу: с политической точки зрения шансов вернуть ситуацию под свой контроль - есть, но они не велики и требуют хладнокровной игры, ресурсов и времени. Ни один путь не гарантирован; все компромиссы между риском и затратами.

1) Информационно-символическая контратака и Дипломатическое давление:

Сформировать и распространять нарратив, который подрывает образ Данира как «спасителя» и одновременно укрепляет ваш моральный авторитет (например, выставить «браковую» сторону Данира как политический расчёт, показать заботу о народе, не о личной выгоде). При этом стоит заручиться поддержкой соседних стран/влиятельных домов, предложить взаимные выгоды, торговые преференции или военные гарантии взамен на политическую поддержку вашей позиции.

Плюсы: мало открытой агрессии, можно быстро менять тон кампании так же легитимирует вашу позицию, усиливает дипломатические рычаги.

Минусы: требует контроля над каналами информации; займёт время; союзники потребуют платы/гарантий; есть риск просачивания информации к Даниру и не уничтожает силовой рычаг.

- Ты говоришь выставить «браковую» сторону Данира как политический расчёт, но ведь так оно и есть. Он изначально планировал и сделал так как он того и хотел.

- Но не все карты были для нас раскрыты как сейчас. Шансы на успех: умеренно-высокие, если бы у вас были долгосрочные связи и экономические козыри. Могу сказать, поддержку мы имеем, но стоит ли другим странам нести потери ради нас? Мы не можем быть уверены, сработает ли план. Мы так же можем потерпеть и крах - страна падет, и ее растащат либо те страны, либо под себя подомнет Восток.

2) Работа с «императрицей» (Юной в теле Далии) - самый тонкий путь. Вам стоит аккуратно, с эмпатией; выиграть её доверие - большой стратегический плюс.

Что сделать: использовать её собственную волю как политический ресурс. Поддержать её личную автономию и показать, что вы - не враг её личности.

Плюсы: морально сильная позиция; если Юна начнёт действовать автономно, это разрушит образ Данира.

Минусы: Юна уязвима, её собственные чувства и желания непредсказуемы; этот путь долгий.

Шансы: умеренные - зависят от готовности Юны участвовать и умения поддерживать сцепление между честной эмпатией и политикой. Если Юна согласна играть роль активного лазутчика - шанс высокий. Если она пуста или отказывается - шанс падает до близкого к нулю.

- Даже если так она всего лишь ребенок, запертый в клетке….

Никола сжал губы, глаза у него были сухие, но в них клубился огонь, похожий на старую боль.

- Ваше Величество… скажите, стоит ли оно того? Мы лишимся страны ради… девчонки, которая не знает вас. Дочерью она лишь является только на бумаге и всего-навсего телом. Но душа - совершенно выдернута оттуда. Решитесь ли вы потерять одно ради возврата другого, где семья стала пустошью, и плоды она не понесет. Ваше общение с Далией ведь давно погасло, вернув девчонку вы не получите Далию. Вы рветесь за тем, что упустили. Сердце от ее потери ведь так и будет болеть.

Никола опустил взгляд на ладонь: шрамы, прожжённые сражениями и годами, мерцали в тусклом свете.

- Исходя из всей ситуации…

- Поднять страну и забыть о Далии - единственное верное решение.

Тишина была длиннее всех тюрем. Орлен смотрел на него минуту, скорее взглядом утешения как для человека, который принял то, что не желал. В его голосе не осталось и тени поблажки:

- Вынося Вердикт: шансы есть, но они требуют сочетания гибкой дипломатии, информационной работы и тонкой игры с человеческим фактором (в первую очередь - с Юной). Прямая война или прямое «вырывание» дочери почти наверняка обернутся катастрофой. Лучший путь - аккуратно сжимать леща: строить коалиции, подтачивать образ Данира, одновременно защищая моральную и легитимную сторону своей позиции.

Никола вздохнул - долгий, тихий, как шаг уходящего в темноту. Он вспомнил смех, маленькие пальцы, что держали его за перчатку в те дни, когда мир ещё казался простым. В памяти мелькнуло лицо, на котором улыбка была честной и лёгкой - и это лицо сейчас было бессильной картинкой в руках чужого сценариста.

- То, что ты предлагаешь - классическая игра с «иллюзией силы». Всё выглядит так, будто мы строим стратегию, собираем рычаги, готовим шаги…. Но с точки зрения Данира - это пустые хлопоты. Марнил как будто бросает семена, но земля каменная - они не прорастают. Всё уходит в пыль…. Любая попытка вернуть дочь будет воспринята как агрессия против Востока → прямая угроза войной.

- Верно. Мы не имеем права ставить под удар людей и города ради «Иллюзии уюта».

Его зубы скрипнули в напряжении, но в глазах, наконец, загорелась решимость - не отцовская, а правительская.

- Тогда пусть так и будет. Мы сделаем это. Но помни - если мы потеряем Север, я хочу, чтобы мир знал цену этой потери.

Двери распахнулись не шумом, а намерением. Вошли трое - уверенно, сдержанно, в темпе, свойственном тем, кто приходит не просить, а докладывать.

Марз Уиллер шагал первым: походка вымерена, взгляд прямой. За ним - Кальцер Валентайн, резкий, словно сама дисциплина в человеческом облике. Чуть позади - Коэн Уиллер, спокойный, собранный, но с тем вниманием, которое выдают офицеров в начале собственной линии ответственности.

Они остановились на одинаковом расстоянии от стола. Ни один не осмелился говорить первым - только короткий кивок Марза, означавший готовность к докладу.

Кальцер выступил вперёд, голос его прозвучал ровно, без лишней риторики:

- Ваше Величество. Обстановка на северной границе критична не по числу штыков, а по вопросу легитимности - подданные теряют осознание цели. Доверие к власти постепенно разрушается, и если не предпринять решительных шагов, начнётся перелом в лояльности.

Никола ответил спокойно, с тем холодом, что вырабатывается годами власти:

- Решительные меры - это не всегда меч, Кальцер. Что ты предлагаешь?

Кальцер стиснул губы:

- Ударить по их интересам. Торговые эмбарго, пятая колонна в портах, экономическое удушение. Прямой конфликт - самоубийство; но дипломатическая и экономическая контратака может сломать их опору.

Марз шагнул вперёд. Его слова были спокойны, как прорезанный лёд - как приговор, выраженный языком стратегии:

- Прямой силовой выход против Востока невозможен. Данир располагает ресурсами и союзами, которых у нас нет. Любая открытая агрессия станет для нас апелляцией к катастрофе - потеря краёв, мятежи вассалов, международная изоляция. Это не гипотеза - это геополитический факт.

Он перевел взгляд на Коэна с ожиданием - способного действовать в рамках стратегии.

- Мы можем использовать рычаги влияния, но не меч. Силовой сценарий вытащит нас в пропасть. Нужно вести войну иных средств: стратегическая дезинформация, компрометация их экономических интересов, создание коалиций влияния. Экономика, информационное поле и дипломатия - наши арсеналы. Войска - крайняя, проигрышная карта.

Орлен добавил, холодно и метко:

- Любое силовое вмешательство в отношении Императрицы спровоцируют интервенцию Востока не на поле брани, а на уровне правовых притязаний и экономических санкций. Мы не можем позволить им получить легитимность для ответных действий.

Коэн, уверенный в своей роли исполнителя сложной миссии, ответил ровным взглядом и вступил в разговор как стратег, умеющий работать в сложной политической ситуации:

- Если дозволите, я могу работать в серой зоне - вернуть информацию, компроматы, сеть агентов. Не силовой захват, а подрыв их власти изнутри. Это дольше, но это единственно реалистично.

Никола, вслушиваясь, на мгновение опустил взгляд на карту.

- Значит, открытую войну мы не рассматриваем.

- Мы не рассматриваем её как вариант.

Произнес Марз, сделав шаг вперед.

- Это не план, это приговор. Против Востока у нас нет открытых путей. Любая попытка решать ситуацию мечом даст Даниру предлог действовать от имени «обиженной стороны» и он соберёт международную легитимацию против нас. Как ранее сказал Орлен. Наш выигрыш возможен только через обесценивание его образа, манипуляцию политическими картами и работу с людскими ожиданиями.

В комнате повисла тяжёлая, почти прозорливая пауза: политическая математика не щадила никого - ни отца, ни сына, ни императора, чья дочь теперь играла чужими руками. Никола всмотрелся в лицо Марза и в тихий силуэт Коэна, и в этот момент понял: он не может вернуть прежнюю простоту решений. Перед ним стоял выбор не между войной и миром, а между разумной безнадёжностью и самоубийственным геройством.

- Хорошо, делайте тогда вашу «серую» работу. Но пусть это будет точно, быстро и скрытно. Если вы предлагаете время - дайте мне гарантии, что оно будет потрачено на инструмент, а не на надежды.

Марз кивнул:

- Так и будет. Я отправлю того, кто умеет ходить по краю - и он это выполнит. Для операции назначаю Коэна Уиллера. Он знает цену риска и готов платить её как офицер.

Коэн не отводил глаз:

- Я не прошу доверия за родство. Я прошу оценивать меня по результату. Поставьте цель - я добуду данные, которые нужны.

Никола выдержал звук речи и, наконец, сжался в решении, ровном и холодном, как приказ:

- Помните, господа, - ошибка в этих играх не прощается. Здесь падёт не фамилия, а наша с вами страна.

Трое почти одновременно склонили головы и вышли. За дверью остался шорох шагов, в кабинете опустилась тишина.