Онлайн чтение книги Столетняя война 100 Years' War
1 От пробуждения до тьмы

Я просыпаюсь — будто из глубины, где не было времени. Голову пронзает тонкая, тянущая боль, и затылок отзывается пульсом. Веки тяжёлые, как будто их соткали из камня, и каждое движение становится всплеском в застывшем озере.

Не понимаю: живу ли я? Или всё ещё сплю — между чем-то до и чем-то после? Ответ не приходит. Всё кажется неясным.

Тонкая полоска света скользит по лицу, пробившись сквозь занавески, чёрные, как вытоптанная ночь. Комната молчит. Белые стены, дышащие холодом, охватывают меня, а две двери — по обе стороны от кровати — обе закрыты.

И вот, в этой безличной тишине, я одна. Тело чужое, дыхание рваное. Сердце бьётся, но как будто оно ждало слишком долго, чтобы поверить. Я словно осталась на той стороне сна, где тело неподвижно и не моё.

Я пытаюсь пошевелиться. Пальцы подчиняются с трудом. Каждое усилие кажется мукой, как вытягивание кости из земли. Но я продолжаю. Пробуждаю себя, сустав за суставом, кость за костью. Словно вырастаю из ледяной земли, а не просыпаюсь.

Комната будто смотрит на меня. Стены неподвижны, занавески тяжёлые, и только свет, тонкий и почти робкий, царапает взгляд. "Ты ещё здесь", — шепчет он.

Я слышу, как кровь снова учится течь. Комната, несмотря на свою стерильность, красива. Слишком правильная, чтобы быть настоящей. Слишком незнакомая, чтобы быть моей.

Я смотрю на стены, двери, свет. Пытаюсь зацепиться. Вспомнить. Но всё кажется отдалённым — словно этот мир видел меня раньше, чем я его. И вот, медленно приходит первое знание: я не знаю, где нахожусь. Это место мне не принадлежит. Но я проснулась — здесь.

В груди сжимается. Тонкая нить ужаса натягивается от сердца к горлу. Он не кричит. Он шепчет, прячется под кожей.

Я приказываю себе: «Дыши. Медленно.»

Мне нужно добраться до окна. Мне нужно увидеть хоть что-то — дерево, камень, свет. Может быть, тогда вспомню.

Слово «похищение» вспыхивает внутри. Я не знаю, откуда оно. Оно резкое, острое. Но я отгоняю его. Слишком рано бояться. Слишком рано верить в худшее.

Сейчас — только одно: встать. Вернуть себе руки. Ноги. Вес. Центр. Вернуть себе саму себя.

Я шевелю ступнями. Они откликаются медленно, обиженно. Потом колени. Плечи. Тело дрожит. Я сажусь.

Мир наклоняется.

Но я — вертикальна. Я — здесь. Я дышу.

Ступни сползают с края постели. Они тонут — не в холоде, а в мягком, тёплом, пушистом ковре. И только тогда я замечаю: он — повсюду. Тянется от стены к стене, смягчает суровость белого камня.

Он слишком заботливый. Слишком тёплый. Слишком живой — для места, где всё остальное отдает холодом.

Я решаю встать. Не потому что готова, а потому что больше не могу быть гостьей.

Я напрягаю мышцы. Переношу вес вперёд — и падаю.

Мягко. Не больно. Но звук падения звучит, как разочарование.

Я пробую снова. И снова. Каждый раз — чуть лучше.

На пятом, шестом — я больше не считаю — мне удаётся удержаться. Я стою. Дышу. Торопливо. Словно боюсь, что реальность сбросит меня обратно.

Я не иду — я делаю рывок. Но ноги — чужие. Корни, а не конечности. И снова я в ковре.

Он встречает меня, как будто ждал.

Я лежу. Дышу. Сбоку — щель между занавесками. Тонкая, как порез.

Свет теперь не белый. Жёлто-розовый. Пыльный. Словно небо решило не сменить время, а просто настроение.

“Закат.”

И в этом слове — странное утешение. Как будто даже здесь, мир всё ещё помнит: вечер должен быть.

Я всё ещё на полу. Ковёр не давит — он держит.

И всё равно во мне — нетерпение.

Внутри звучит голос. Сухой. Упрямый. Почти злой: Ты сможешь. Ты встанешь. Ты дойдёшь.

Это не ласка. Это — приказ. И он правильный.

Я подаюсь вперёд. Опираясь на злость, на дыхание, на остатки силы.

Тело сопротивляется. Оно не простит быстро.

Я встаю. Шатаюсь. Каждый шаг — заново учиться быть живой.

Хромаю. Одна нога — чужая. Но я иду. К окну. К свету. К ответу.

Я рывком раздвигаю занавески. Свет бьёт в лицо. Ослепляет. Но я не отвожу взгляд.

За стеклом — тишина.

Узкая полоса травы. Цветы — нерешительные. Они будто ждут чего-то, что разбудит их полностью.

Дальше — речка. Небольшая. Живая. В ней отражается закат.

И стены. Старые. Суровые.

А за ними — город. Он рассыпается на крыши и башни, цвета — будто сорваны с палитры художника, который скучал по свету.

Он дышит. Он жив.

А дальше — ещё стены. Выше. Древнее. Словно один город вложен в другой, как сны — друг в друга.

Я смотрю. И всё внутри замирает. Становится теплее.

Впервые — с пробуждения.

Я не сразу оторвала взгляд от горизонта. Город был слишком большим, слишком ярким, чтобы поверить в его реальность.

Но дыхание выравнивалось. Эмоции отходили, как волны после шторма.

Я позволила себе оглядеться.

Слева возвышалось здание. Массивное, крепкое. Оно напоминало замок — не парадный, а боевой. С узкими бойницами, угловатыми башенками — словно было построено ради смысла, а не величия.

Справа — крепость. Но не обычная. Каждая арка — как дыхание. Каждая башня — как взмах кисти. Словно она сошла со страниц легенды. Словно не должна быть здесь.

Я стояла, слегка опираясь о подоконник, и чувствовала, как внутри разгорается вопрос.

Он сначала был тусклым. Но теперь — ясен: Где я? Почему здесь? Сколько прошло времени? Кто меня привёл? Кто… я?

Я застыла. Эти два слова — кто я — пронеслись внутри, словно стрела попадающая точно в цель.

Я попыталась вспомнить хоть что-то: имя, голос, прикосновение — но всё отозвалось пустотой.

Моя память — как комната без дверей. Ни имени. Ни времени. Ни прошлого.

Эта мысль не вызвала паники. Она была тихим, но твёрдым знанием.

Я снова посмотрела в окно. В основании каменной стены — арка, куда уходила вода.

Выход. Он звал.

Если я пройду через него — может, найду путь. К ответам. К свободе.

Но сначала — двери.

Я медленно обернулась. Две двери. Одна — ближе к изножью кровати. Вторая — в углу. Старая. Тёмная. 

Я не доверяла ни одной. Но мне придётся выбрать.

Я стояла спиной к окну. Словно прикрываясь светом заката.

И выбрала правую. Меньше. Тише. Может, безопаснее.

Я сделала шаг. Неуверенный. Скорее намерение, чем движение.

И вдруг — со скрипом, глухо, начала открываться левая.

Не ветер. Не случайность.

Сердце пропустило удар. Потом — ещё. Но я знала: если не сейчас — никогда.

Я собрала всю волю. Ноги дрожали, но я стояла.

— Ты справишься, — прошептала я. — Ты выйдешь.

Дверь открылась полностью. На пороге — девушка.

Молодая. Спокойная. Взгляд — почти добрый. В руках — ничего. В движениях — нет угрозы.

Но я не ждала. Инстинкт. Шанс.

Я бросилась вперёд. Оттолкнула её — не сильно, но резко. Она качнулась в сторону. А я — проскользнула мимо.

Дверь — не просто проход. Она была спасением.

Сердце стучало в висках. Воздух ударил в грудь. Я бежала. И оживала.

Но за дверью — ждали.

Двое мужчин. Высокие. В одинаковых одеждах. Спиной ко мне.

Они обернулись. Глаза — полны удивления. Они не двинулись. Не схватили. Я была невозможной.

Я проскользнула мимо. Почти не касаясь пола. 

Из глубины коридора дул ветер. Свежий. Живой. Он пах свободой.

Туда. Туда, где воздух знает, что я — не пленница.

Я бежала. Не оглядываясь. Мир сжался до дыхания и ударов ног.

И вдруг — он.

Рыцарь.

Он будто вырос из самого воздуха. Я не успела ни испугаться, ни остановиться. Просто — удар.

Моё тело врезалось в доспех. Металл отозвался глухо.

Я чуть не упала. Но удержалась.

И тогда подняла глаза.

Он был высок. На голову — а может, две — выше. Широкоплечий. Коренастый, как древо.

Каштановые волосы. Глаза — тёплые, но с холодом внутри.

Он не кричал. Не хватал. Просто стоял. И этого хватило, чтобы всё внутри сжалось.

Я увидела — три меча. За спиной. Кристаллы на рукоятках — красные, как кровь в огне.

Я отступила. Инстинкт. Ещё свободна. Пока.

Он не двигался. Но в нём — власть. Сила. Непреклонность.

Я — не из тех, кто сдаётся.

Его руки поднялись. Ладони — ко мне. Без оружия. Без угрозы. Один жест — и столько смысла.

Ты не пройдёшь. Но я не причиню тебе зла.

Он улыбнулся. Тихо. Не торжественно. А… просто. По-человечески.

Сбило дыхание. На долю секунды.

Он заговорил. Язык — чужой. Звучал, как тишина, переплетённая со звуками воды.

Я не понимала. Но слушала.

Он говорил — а я стояла. Между бегством и боем.

Вдруг его взгляд скользнул ниже. На моё тело. Словно он впервые увидел — что я живая. Настоящая.

Он замер. Щёки порозовели. Он прикрыл рот ладонью. Словно стыдился. Словно хотел спрятать… себя.

Я не думала. Я воспользовалась. Он остался открыт с одной стороны.

Я скользнула мимо. Почти коснулась его. Он не схватил. Или не захотел.

Я вбежала к лестнице. Туда, где ветер тянул звуки и свободу.

Камень резал ноги. Но я не чувствовала боли.

Я летела вниз. Свет звал. Он был ближе, чем когда-либо.

Ступени закончились. Передо мной — дверь.

Настоящая. Старая. С железной перекладиной.

Я не думала. Просто толкнула. И вырвалась наружу.

Площадь. Песок. Скамьи.

И десятки мужчин. Высокие. Накачанные. Полуголые. С оружием в руках.

Я застыла. Они не смотрели. Или делали вид, что не видят.

Но я увидела — выход. Открытые ворота в стене. И за ним — вспышка света.

Вода. Свобода.

Позади — лестница. Он спускался. Каштановый рыцарь.

Два пути. Я выбрала прямой.

Я рванула вперёд. Сквозь поле. Сквозь мужчин. Сквозь жар.

Я — только бег.

Я проскользнула между сражающимися. Один чуть не снёс меня мечом. Я упала на колено. Камень врезался в кожу. Я подняла глаза.

Он шёл за мной. Медленно. Спокойно.

Как будто знал — я не уйду.

Я бросилась дальше. Рывок.

И… удар. Я врезалась в грудь. Живую. Железную.

Отлетела. Упала на колени. Пальцы вжались в песок.

Все смотрели. Каждый.

И тут — на плечи опустилось что-то. Ткань. Плотная. Тёплая.

Я обернулась.

Он. Каштановый. Склонился надо мной. Накрыл плащом. Говорил.

Язык снова был непонятным. Словно сон. Словно древняя песня.

Воздух ворвался в грудь. Прохладный. Чистый.

Мир поплыл. Свет и лица слились.

Я поняла — тело больше не моё. Сознание уходит.

Тьма пришла — без боли. Без страха.

Просто — обняла.