Онлайн чтение книги Апрельский Ворон Aibrean Raven
19 XIX

 

Кимберли хотела обязательно устроиться в то же самое издательство, что и Эприл, это был её план по окончанию обучения. Так как подруженька уже долгое время сотрудничала с одним агентством, то и ей туда определённо надо! Это же так чудесно, после выпуска из Тринити, где они были товарищами по обучению, стать коллегами по работе!

Вопреки тому, что Саммерс давно предала табу личные встречи и отказалась от прямых контактов с редактором, ради подруги она решила поступиться принципами. О`Браян побаивалась идти одна, а в сопровождении человека, которого (пусть косвенно) хорошо знают, всё же будет легче. Сегодня у неё собеседование, а Эприл впервые встретится с мистером Вудсом, дабы обсудить последние правки. Разве может что-то пойти не так в столь погожий и  распрекрасный день?

Договорившись встретиться в кафетерии, расположенном на правом этаже здания, девушки ненадолго расстались. Интересно, как выглядит господин Найджел? Они никогда не виделись и, разумеется, фото не обменивались, так что сегодняшняя встреча будет сюрпризом для обоих.

Уф, ну, дошла, кажись, вот тот самый кабинет и табличка ярко гласящая «Найджел Вудс – редактор». Девушка постучала, услышав дребезжащие, с нотками стареческой надтреснутости: «Войдите…» 

Божечки, он что, в преклонных летах? Эприл вошла в кабинет, узрев весьма морщинистого старикашку. Окна позади мужчины были открыты, лёгкий ветерок колыхал полупрозрачные занавески и редкую растительность на голове редактора. Периодически волосинки вставали дыбом, и становилось видно сверкающую лысину редактора. Эприл едва удалось сдержать улыбку.

Мистер Вудс посмотрел на гостью поверх очков, протянув: «Чем могу помочь?» 

–Ох, я эм, мы списывались на днях насчёт встречи, я Эприл Саммерс, – протараторила шатенка. 

Старичок изменился в лице: глаза округлились от удивления (невероятно, что такие узкие щёлки могут так распахиваться!), тонкая линия рта разомкнулась, и челюсть редактора отвисла. 

–Вот это да! Ну и ну… Да уж… – выдал пожилой мужчина, неизвестно чему поразившись. – Хм, да уж, что же, присаживайтесь, мисс Саммерс… – произнёс он и едва слышно пробубнил под нос: – Думалось, должна быть старше.

Мистер Вудс был изрядно удивлён, ведь в его представлении одарённые, умелые писатели должны быть никак не младше сорока пяти, а тут субъект моложе аж на половину! Ну, сколько ей в самом деле?! Двадцать четыре-двадцать пять, навскидку? Немыслимо, просто немыслимо! Это что же получается, она публиковаться начала со школьной скамьи, в малолетстве? Какой кошмар! И вот с этим дитём ему придётся иметь дело?!

На самом деле господин Найджел Вудс не многим старше господина Вильяма, просто из-за своего нервозного, холерического склада ума постарел куда сильнее, буквально вытрепавшись изнутри, а истощение моральное отразилось физически в виде увядания тела. 

–Итак, мисс Саммерс, относительно тех корректив, – издали начал редактор, – я бы посоветовал вам более углубиться в описание и добавить красочности пейзажам, антураж выглядит довольно пресно, в противовес слишком детализированным персонажам. 

Эприл ахнула от удивления, ведь в недавней переписке господин Вудс говорил ровным счётом противоположное – персонажи теряются на фоне красочного повествования.

–Кроме того, вы совершаете слишком резкие переходы, – продолжал хаять старикан, вновь противореча себе вчерашнему, ведь ещё недавно он хвалил её умение быстро переключаться между сюжетными линиями и не затягивать, разводя тягомотину. – Дак, что же ещё? – риторический вопрос, призванный заставить собственные извилины измыслить очередную колкость.

–Но, позвольте, мистер Вудс, – перебила шатенка, подавшись вперёд в своём кресле, по ту сторону от рабочего стола собеседника, – вас же всё устраивало вплоть до сих пор! Нельзя же так проснуться утром и решить, что всё не так?! 

Пожилой мужчина поставил локти на столешницу, сплетя пальцы, сложив в замок перед собой с наисерьезнейшим видом: «В самом деле? Видимо, я не достаточно хорошо ознакомился с материалом тогда». 

Эприл ощутила некую раздражённость: «То есть, хотите сказать, четыре года всё было в порядке, и тут, внезапно, вы поняли, что что-то упустили?!» 

Да-да, вы верно догадались, это была первая стычка, в ходе которой их взаимоотношения окончательно испортились, скатившись до бестолковой грызни, ничем не обоснованной и не подкреплённой фактами. Господин Найджел просто придирался, третируя свою подопечную сугубо по возрастному признаку, окончательно поправ и закрыв глаза на таланты, коими ещё недавно восхищался (ведь на тихую, втихаря ото всех, мужчина и сам зачитывался творчеством Саммерс, считая её книги весьма увлекательным и необычным чтивом в безбрежном океане литературных однообразий), просто он никак не мог смириться, в ущерб своим заскорузлым принципам, что автор может быть без морщин и седин. 

–Ну-ну, полно вам, – вмешался некто третий, прервав словесную баталию, а заодно назревающий взрыв конфликта. – Господин Вудс, вы лукавите, человеку вашего уровня не должно вести себя подобным образом. 

Пожилой джентльмен опешил, узрев сбоку от кресла, где сидела писательница, высокого привлекательного молодого человека. Как он здесь оказался, неужто он так распалился, что не заметил открытия дверей? Нет, определённо заметил бы, ведь петли постоянно поскрипывают (хоть мажь, хоть не мажь, сколько раз он уже жаловался и вызывал мастера, всё без толку, видимо, на дверном креплении обитает какой-то призрак скрипа или же скрипучий фейри, по-другому сей феномен объяснить нельзя), так как же сей юнец сюда проникнул? 

–А, вы… – неловко промямлил мистер Найджел, глядя на брюнета. 

Эприл мотнула головой, обнаружив слева от себя Ворона; прибыл на побоище?

Тем временем бес доброжелательно ухмыльнулся (улыбкой сей оскал не назовёшь), демонстративно расправив крылья, появившиеся за спиной, тем самым объясняя и отвечая на все вопросы разом.

Ох, так вот как, этот юноша ангел! Оказывается, идейные вдохновители и такими бывают! Ну, ясно, вот в чём секрет уникальных способностей молодой писательницы – экстравагантный и импозантный компаньон, разумеется, сама бы она ни в жизнь не выдала ничего толкового.

При взгляде на лоснящиеся смоляные крыла тёмного ангела пожилой мужчина стушевался и по-ребячески поник, нет, не пал духом, а как-то смутился, словно бы оконфузился. Мистеру редактору всегда нравились эти небесные создания чистого благородства, идейные вдохновители всегда восхитительно безупречны и невообразимо прекрасны. 

–Уж будьте любезны, не обижать мою госпожу, – медовеньким голоском прощебетал Ворон, окончательно вогнав в краску старого критика. 

–Само собой… – опять промямлил господин Найджел, взволнованно поправив очки. 

Итак, первое знакомство состоялось, в результате оного Эприл получила нервный удар, претерпев шквал необоснованной и весьма обидной критики. Впечатление о редакторе, как о галантном, учтивом и высоко-светском джентльмене, разбилось в дребезги, это просто гнусный, склочный стариган, которому пора на пенсию! Кроме того, он от чего-то застенчиво лопотал с Вороном, а с ней вёл себя по-хамски, единственное, что не опускался до брани.

Саммерс спускалась по ступенькам, пыхтя от негодования и скрипя зубами; подумать только, стоило тащиться в такую даль, чтобы узнать сногсшибательную новость, что она бездарность! Прелестно, просто прелестно, больше она сюда ни ногой, не-а, не заставите, вот как общались виртуально, по переписке, так и в дальнейшем!

Впрочем, нет никакой разницы, онлайн или офлайн, ведь теперь мистер Вудс узнал крамольную тайну автора (по его версии), и отношение к ней будет соответствующее.

Что ж, наша писательница прибыла в кафетерий, в зале было немноголюдно, несколько работников офиса и парочка-тройка неизвестных (судя по внешнему виду, они явно не относятся к рабочему персоналу, слишком неформальный стиль одежды). 

–Иди, присядь куда-нибудь, – обронил Ворон, всё это время пребывающий подле контрактера, – а я тебе принесу чего зажевать стресс. 

Эприл вскинула бровью, в ответную брюнет скривил мордочку: чего уставилась, думаешь, я за столько лет не выучил тебя наизусть? В дополнение он помахал руками, будто отгоняя писательницу в стиле «брысь-брысь», как обычно поступают с обнаглевшими котами. Девушка пожала плечами, мол, делай что хочешь, после чего направилась к столикам. Ворон остался у буфета, намётанным глазом приметив одну любопытную особу – девушка ровесница Эприл (или около ого, может чуть старше) , одиноко посиживающая в дальней части кафетерия. Брюнетка писательница и, как и его контрактер, обладает напарником – идейным вдохновителем (сейчас его не видно людским оком, но ангел находится рядом с контрактером). А вот и отличная компания для его писаки!

Саммерс уселась за дальний стол, находившийся поближе к выходу, чтоб Кимберли её тут же увидела, когда придёт. Только-то фикрайтерша уселась, как напротив неё (нет, не возникая из воздуха и не материализовываясь из неоткуда) возникла брюнетка (точнее, она там давно сидела, а наша героиня присоседилась, сев напротив, даже не заметив, что столик уже занят).

Эприл смотрела на незнакомку, а та на неё, обе дамы моргали как совы, не понимая, как так вышло. Спустя пару минут шатенка заметила чью-то фигуру за спиной незнакомки – высокий молодой человек с длинными рыжими волосами, невероятно красивый и эффектный. Зелёные глаза парня смотрели куда-то поверх головы фикрайтерши, и Саммерс посмотрела себе через плечо, чтобы понять, на кого так свирепо глядит красавчик. И почему она не удивлена? Позади неё, идя с подносом вкусняшек, шёл Ворон. Поравнявшись с компанией, встав у того самого столика, падший поставил поднос перед контрактершей, наконец посмотрев на своего коллегу. Пока Эприл переключилась на сладости (чизкейк с вишней и слоёную булку с шоколадным заварным кремом, в дополнение к которым шло ароматное какао), сам падший ехидно глядел на рыжеволосого, который угрожающе настолбучил крылья, сверкнув идеальной белизной, растопырил оперение, подобно сове, рьяно защищающей свою кладку.

Какой бдительный! Белокрылый заметил его ещё до того, как они вошли в здание, ещё на моменте, когда Эприл была в дороге с подругой, пребывая в салоне трамвая, собственно, если хотите больше конкретики, то ангелы чувствуют друг друга даже на разных концах вселенной и в иных мирах.

И когда падший оказался в непосредственной близости к контрактеру, идейный вдохновитель насторожился: а что вообще бес здесь делает? Учитывая, что села «не туда», Саммерс не случайно, а по волшебству влияния тёмного ангела, чья магия искривила пространство, изменив траекторию направления шатенки, вынудив оказаться там, где они сейчас. 

–Ох, простите! – выпалила Эприл, наконец вспомнив о всей неловкости сложившейся ситуации, прекратив созерцать стоящие перед ней вкусности. – Я как-то не заметила, казалось, иду к пустому столику, а как сюда уселась, не понимаю! 

Брюнетка снисходительно улыбнулась, вымолвив: «Первый раз в издательстве?»

–Хм, не совсем. 

–Тогда, может, знакомство с редактором? 

–Да, именно так. 

–О, и кто же у вас? 

–Найджел Вудс. 

Едва только имя редактора слетело с уст шатенки, как собеседница тут же выдала тягостное: «Ох», – одарив говорившую понимающим взглядом. – «Сочувствую, пенсионерофил не лучший вариант для молодого писателя». 

–Пенсионерофил? – переспросила Эприл, удивлённо уставившись на девушку, чуток погодя, сообразив, что не гоже вот так болтать и даже не представиться, фикрайтерша решила исправиться, тут же выдав: – Кстати, я Эприл Саммерс, а вас как зовут? 

–Да, любитель старопердунских публицистов, проще говоря, все, кто моложе сорока пяти, не достойны быть писателями. Ну, бздык у старикана такой, чёрт его знает с какого ражна, но вот так вот, – пояснила та, внеся конкретики и прояснив кое-какие детали. Сразу же после этого, по примеру собеседницы, брюнетка ответила на вторую часть вопроса шатенки. – Беатрис Стоун, можно просто Рис. 

А между тем, покуда писательницы мило беседовали, их спутники сверлили друг друга взглядами: рыжеволосый – настороженно и надменно, а брюнет – ехидно и язвительно.

Ох уж эти ясноликие белопёрыши, подумать только, а раньше он и сам был таким же, педантичным, безупречным, чистым… Испытывал ли Ворон зависть по отношению к идейному вдохновителю Рис? Кто знает, быть может, отчасти, а может и нет, но некая ностальгия посещала душу падшего. 

–Я-а-а-а! – прогремело на весь кафетерий, звонко и пронзительно. 

Высокий девичий окрик огласил весь зал, и все присутствующие оглянулись посмотреть, что за крикунья нарисовалась, включая и наших писательниц. Эприл едва повернулась, как ей на спину, шлёпнувшись сверху, обрушившись тяжестью на плечи, приземлилась Ким, обхватив за шею, рыжик ревностно прижалась щекой к щеке: «Как ты могла? Знакомишься тут без меня, только-то я отлучилась, а ты мне уже изменяешь! Я тоже хочу заводить друзей-писателей!» – выдала гневную тираду. 

Господи, взрослый человек, а ведёт себя как младшеклашка… Впрочем, в этом вся прелесть очарования Кимберли, она всегда слишком непосредственна и порывиста, прямо как ребёнок, который без стеснения выкладывает всё как на духу.

Ткнув в надутую щёчку рыжеволосой (так как та демонстративно надулась), Эприл привычно усмехнулась, представив новой знакомке старую подругу: «Это Кимберли…» – сказала она, не успев добавить ничего более, как О`Браян тут же вклинилась: – «Просто Ким». – По-дружески выдала та, отпустив шатенку, уселась рядом с подругой. Ладно как угодно, теперь следует представить мисс Стоун. – «А эта понимающая особа Беатрис…» – Саммерс имела в виду их краткий диалог с писательницей, но опять-таки не успела докончить, как на сей раз перебила брюнетка: – «Можно просто Рис». 

Так и состоялось объединение юных постелей, образовавших троицу фикрайтеров, с которыми мы столкнулись в начале истории. Так девушки познакомились и сдружились, а уж что было после, всем известно; появление леди Беатрис завершает арку воспоминаний и подытоживает весь пройденный этап. Путешествие по дебрям памяти окончено, и пора наконец вернуться в действительный момент настоящего времени.

******

Эприл сидела на полу, прижимая к груди мистера Барни, плюшевый медведь шоколадного оттенка нисколько не изменился за эти годы, оставшись в том же идеальном состоянии, в коем его подарили бесу.

С ума сойти, сколько всего их связывает, чёртов Ворон, не мог нормально всё объяснить, зачем было так опошлять?! Почему просто нельзя было вести себя в спокойно-дружеской манере, зачем было доводить её до такого? И вообще, если между ними что-то было в прошлом, это не даёт ему права посягать на свободу контрактера! 

–Значит, если я откажусь от Ворона, его убьют? – отстранённо поинтересовалась писательница. 

–Не совсем верное утверждение, – пожав плечами, отозвалась Дельма, стоя напротив подруги, – ангелы не перерождаются, то есть, если его ликвидируют, то буквально сотрут изо всех реальностей. Его попросту не станет. 

Саммерс воззрилась на ведьму: «Что я могу сделать?! Как мне спасти его?» – она поднялась на ноги, всё так же прижимая к себе игрушку. 

–Уверена? – вопросила Куинн серьёзно, сильно озадачив подругу. – Он ведь причинил тебе боль и лгал в течение многих лет, уверена, что стоит спасать кого-то вроде него? 

Шатенка призадумалась, а затем со всей решительностью воззрилась на ведьму: «Не важно, что было и каковы причины, Ворон мне не чужой, хотя бы ради старой памяти, я обязана помочь ему, нет, я должна!» 

Волшебница вздохнула с видом «поступай как знаешь», после чего молвила: «Контрактер и демон связаны, если ты обратишься к нему, то сможешь отыскать, где бы тот не находился». 

А между тем, где же сейчас пребывал сам предмет пересудов? Куда девался Ворон после того, как получил ментальную оплеуху от контрактерши? Падший никуда не исчез, по крайне мере из мира тонких материй, в коем и должно пребывать небожителям. Чернокрылый находился в подпространстве, нулевом измерении, что подобно тонким ответвлениям капилляров проходит сквозь всё мироздание, опутывая миры, обвиваясь вокруг и между, но никогда не вторгаясь и не проникая в сами пространства. Будучи отвергнутым контрактером, бес отправился в Забытье, кторое и находится в прожилках подпространства. Там он медленно тлел, прозябая в глухом унынии хладного одиночества. Его душа неспешно разваливалась, теряя основы чётких линий, оставаясь бесформенным скоплением черноты, витающей круг зарницы сути – светоча разума и сущности падшего, отвечающего за его воплощение во всех сферах бытия.

Собственно, светоч и есть то, что люди зовут душой, вот только душа – это тоже тело, только состоящее из магии, а не плоти, а вот искра сути и есть то сакральное, основополагающее и первозданное, та самая уникальная и непревзойдённая структура божественного, что есть бессмертной и вечной константой сущности, задуманной высшим разумом. 

«Я больше ей не нужен, а значит, и бытие моё более не имеет смысла. Хочу сгинуть, раствориться в реках бесконечности. Быстрее, давай, сгорай быстрее, моё бестолковое естество, гори быстрее!» 

Вокруг него безграничные, бесконечные просторы космоса, прекрасного и холодного, исполненного жизнями, чувствами, чаяниями, всеми мелкими страстишками низших и отстранёнными и возвышенными стремлениями ему подобных, но всё это столь далёко и бессмысленно, будто блеклые отсветы отгоревшего костра, такие же незначительные и ничего не стоящие. Вот бы и ему прогореть дотла, до самого основания, чтоб не осталось ни памяти, ни чувств, ни сожалений… 

–Ворон! 

Так знакомо, столь родной и привычный свет, но он более не достоин следовать сему сиянию, даже если она зовёт, он не откликнется. Сей всплеск вызван её наивной чуткостью, мимолётным чувством вины (коей нет), слегка по саднит и пройдёт, удрученность от мнимой порухи исчезнет, словно бы ничего и не было. 

–Ворон! 

«Перестань, не надо, умоляю, не дереби мои раны, не надо, прошу, я не желаю быть твоей обузой, не желаю быть вечно неуместной деталью, кою некуда приткнуть». 

Свет? Этот свет, столь тёплый и ласковый, свет возлюбленной души, но зачем? Как она смогла проникнуть аж сюда? Сияет всё ярче, в этом белоснежном зареве можно углядеть знакомые черты: пара кружевных крыльев феи и хрупкая фигура нежного существа. В этой тьме и запустенье Забытья, в отчуждённых просторах подпространства, куда сбегают все отчаявшиеся, его окликало родное создание, обжигая чарующим светом сути прогорклую боль терзаний, гнетущую падшего всё время. Зачем пришла, зачем манить, зовёт, требуя вернуться? Для чего?

Такая лучистая и волшебная, столь прекрасная зарница, светоч безукоризненной чистоты и благородства. Эти руки, что тянутся к нему, ужели чтобы спасти? Но от чего? От муки одиночества иль разбитого сердца? 

«Ты прочишь мне спасение, моё проклятье, желаешь освободить из плена забытья?» 

Рука Ворона материализовалась из скопления смоляных крупиц тьмы, слишком неуместно возникнув жёсткостью формы среди дымчатого образования самого падшего. На безымянном пальце кисти, блеснув златом, сверкая всё ярче и яростнее, возникло кольцо клятвы. Не может быть, разве договор не разорван? Эприл отказалась от него, велела убираться, но контракт не утратил силы, всё ещё связывая человека и низвергнутого ангела.

Ослепительная дева чистого света, нимфа, состоящая из мириадов звёзд, чей блеск и серебро заполняют собой пустоту, ширясь лучами, затрагивающими как Забытье, так и измученную душу беса. Её рука так близко, уверенно касается, затрагивая светоч сути, вызывая неистовый отклик искры, вздрогнув всем естеством, падший проникся чувствами контрактера, ощутив их как себя самое.

«Будь проклято всё на свете и всяк его создавший, я больше не могу противиться…»

Происходящее за пределами земного бытия останется загадкой для простых смертных, как и для наших героинь, всё ещё пребывающих в той самой комнате дома Саммерс. Сама хозяйка дома и её знакомая ведьмочка всё так же находились в спальне, даже не подозревая о том, какие последствия повлекли за собой поспешные решения.

На безымянном пальце левой руки фикрайтерши возникло кольцо, тонкая линия вспыхнула фейерверком, расточив вокруг себя золотое зарево искорок. Вытянув руку, вытягивая перед собой, Эприл ощутила под пальцами некое сопротивление, как если бы ладонь упёрлась во что-то. За дланью, проявляясь белизной сполоха, чей серебристо-перламутровый свет пульсировал сверхновой, появилась сфера света, от которой, произрастая в пространстве дымчатыми образованиями, протянулись ленты смога. Витиеватые, причудливые, гротескные и диковинные ветви ширились во все стороны, скрупулёзно, с особым замыслом, вырисовывая в воздухе осознанный силуэт. Резво и шустро заполняя каркас, будто кто-то наносил штрихи, фигура с прорехами наливалась тьмой, вскоре полностью обратившись в фантом ночи. Тьма отхлынула с лица, и привычная бледность кожи предстала всеобщему обозрению. Меланхолично-нордическое с истово скандинавскими чертами лицо Ворона, привычные непослушные кудри и до приевшегося рокерско-готичный наряд, словом – падший в своём привычном земном обличье.

Бес открыл глаза, сверкнув морской палитрой, очи вернулись к обыденному состоянию привычной человечной невыразительности (то есть, более не переливались и не сияли, как парочка сапфиров, на которые направили фонарик). Ворон посмотрел на Эприл, одарив контрактера горькой улыбкой.

Дельма незаметно ретировалась, по-тихому отступив к двери, приоткрыла, тихонько выскользнула, покинула спальню. Этим двоим есть что обсудить и следует о многом поговорить. Потом поспрашивает о подробностях, тем более Саммерс всё равно к ней прибежит в случае чего, так что незачем задерживаться и мешаться, пускай утрясут всё между собой.

Итак, они остались одни: Ворон наклонился к хозяйке, облокотившись лбом о лоб, по-кошачьи зажмурившись. 

–Слушай, я, конечно, всё вспомнила, но, знаешь, давай останемся где-то на уровне дружеско-родственнических отношений? – промолвила Эприл, ощущая внутренний дискомфорт; упёршись второй рукой в грудную клетку брюнета, потупила взгляд в пол, чтобы не смотреть на того.

–Думала, я на тебя наброшусь с пошлыми намереньями? – пошутил тёмный ангел, ухмыльнувшись уголком губ. 

–Ну, ты уже так делал! – возмутилась Саммерс, явно намекая на тот нелицеприятный инцидент, из-за которого всё и произошло. 

–И то верно, – бесцветно обронил демон, – я гнусный, мерзкий и безнравственный, и тем не менее я здесь. Напрашивается вопрос: зачем такой хорошей девочке такой поганец? – съязвил бес. 

Твою крыложопую маму, ну не чужие же, в конце то концов! Почему обязательно должна быть абсолютная категоричность? Только чёрное или белое, есть же дохринища оттенков серого?!! Она знает его всю свою жизнь, он был рядом с детства. Стал её самым близким и поверенным другом, первой любовью, первым разочарованием и сердечной болью, и вот теперь, после всего, что между ними было, ей просто закрыть на всё глаза и похерить? Ну уж нет, Эприл так не может! Да, она больше не испытывает к нему страстных и амурных чувств, но это не значит, что не испытывает по отношению к вдохновителю абсолютно ничего. 

–Думаю, ты прекрасно знаешь, но если хочешь, я озвучу. – Серьёзно ответствовала писательница, прямо посмотрев в сине-голубые глаза. – Любить можно по-разному, моя любовь к тебе сейчас сравнима с привязанностью к брату, ты стал мне родным, я не хочу, чтобы ты исчезал или же страдал, ты дорог мне как никто, возможно, это не то, чего ты желаешь, но я не могу дать тебе больше, но я готова отдать тебе всё, что в моих силах. 

Какая изощрённая пытка – любить, но не отдаваться, держать близко, но не подпускать к себе, дарить тепло нежности, но обжигать хладом безразличности. Как жестоко, любить без любви…

–Просто очаровательно! – фыркнул Ворон; подавшись вперёд, наступая на контрактершу, вынудил ту попятиться. Девушка наткнулась на кроватную царгу обратной стороной коленок, накренилась назад, плюхнувшись поперёк матраса навзничь. Брюнет навис над ней, упираясь руками по обе стороны от головы, придавив ладонями каштановые пряди. – Зачем я тебе, если ты меня не хочешь?! Зачем?!! Я бы мог просто сгинуть, исчезнуть, растворившись в бесконечности, но ты выдернула меня обратно, и вот я здесь, но я тебе не нужен! 

Да, наверно, это эгоизм, людской эгоцентризм, игнорирующий чужие чувства, ставящий свои желания превыше других. Наверно, это неправильно и чертовски гнусно, но Эприл не хочется расставаться с идейным вдохновителем только потому, что между ними не срослось. Некие остаточные чувства, фантомные боли, да как угодно! Он нужен ей рядом, нужен как верный тавришь и опора в минуты слабости и отчаяния. Да, он её утешение и ходячее успокоительное, Ворон необходим, ведь без него её мир не будет полным. 

–Но ты нужен мне, – уверенно заявила Саммерс, с некой опаской коснувшись скул падшего. – Нужен, несмотря ни на что… 

–Да? И я могу вгрызться в тебя прямо сейчас?! – гаркнул бес, имея в виду способ духовного слияния, кое сопоставимо с процессом соития у людей. 

Шатенка прикрыла глаза, замявшись с ответом, посмотрела на собеседника, спокойно сказав: «Если это не повлечёт физических последствий, то, пожалуйста, дерзай». 

«Физических последствий»? Физических?! Господи, её волнует лишь тело ощущения! Если не будет физического контакта, то можно изощряться, да?! До чего же скудоумное и приземлённое заключение. Ну что же, раз уж дали зелёный свет, коли «всё вытерпит», то поделом, так и поступит!

Взгляд Ворона похолодел, став колючим и промозглым; казалось, будто в кожу вонзаются ледяные иголки, и ощущение угнетающего давления острых заноз усилилось, когда бес наклонился, опустившись на локти.

Эприл зажмурилась поначалу, побаиваясь смотреть на тёмного ангела, но вскоре взяла себя в руки и вновь воззрилась на брюнета. Отважно протянула руки, обхватив его за спину, смело обняла, всё так же смотря открыто и прямо.

Жестокая девчонка, либо оттолкни, либо сдайся уже! Выбери хоть что-то! Только не терзай этой милосердной неопределённостью…

Падший обрушился на контрактершу ощутимой тяжестью, намеренно оставив материальность воплощения, дабы хоть как-то отомстить. Она ведь не хотела телесных контактов, а так некая каверза имеется. Кроме того, в таком виде он вызовет более острую и красочную реакцию. Да, Ворон не прогадал, Эприл смутилась и разнервничалась, тут же вспыхнув неловкостью, проступающей на ментальном уровне ярким сполохом.

Зарывшись лицом в её волосы, вжимаясь в шею губами, вынуждая писательницу вздрогнуть всем телом и душой, Ворон внутренне простонал, испытывая крайнюю степень удручённой сокрушённости.

Он никогда не перестанет желать её, но способен смириться с ролью старшего брата (крайне извращённого с аморальными наклонностями). 

–Я испытываю к тебе сестринские чувства, – прошептала Саммерс, погладив беса по спине; почувствовав, как хладное напряжение постепенно сходит на нет, расслабилась. 

–Тогда я твой бздыковатый старший братец! – съязвил падший, просунув руки под девушку, крепко обнял. 

Лёжа в обнимку, пребывая в состоянии смущённой насторожённости с её стороны и убитой разочарованности с его, они оба испытывали неловкость по-своему, но чувства и желания контрактера и идейного вдохновителя были диаметрально противоположны друг другу. 

******

Холод сменяется оттепелью, а за ней следом наступает тёплая пора. Светлые деньки полные привычных забот, повседневной рутины, что никуда не исчезает от смены сезонов. Однако кое-что всё же изменилось, нет, увы, не в отношениях Эприл/Ворон, там всё стабильно подвешено и неопределённо-обострено, а в паре нашей любимой ведьмочки и демона? Да-да, речь как раз о Дельме и Эрике, коим посвящён сегодняшний день, если точнее – весь месяц. Ровно столько прошло с момента, как инкуб сделал своей зазнобе предложение, и вплоть до сегодня, когда приготовления были завершены. Май ушёл на планировку, согласование места и списка гостей, а ещё свадебное меню… Ух, никогда Куинн столько не сидела в интернете, да на соответствующих сайтах, в поисках полезных советов (в конце концов, она первый раз невеста, всех тонкостей не знает!).

Близкие подруги и друзья приобщились к кутерьме предсвадебной возни, помогая и поддерживая волшебницу на каждом этапе. И вот, наконец, настал тот самый день! День, когда колдунья из мисс станет миссис; вот только фамилию госпожа ведьмочка менять отказалась и брать двойную тоже, это пережитки прошлого, заскорузлые атавизмы, которым не место в современном мире. Да и вообще, ведьмы не меняют фамилию. Куинн это фамилия отца, так как мать не унаследовала дар, Дельма стала преемницей бабушки и по традиции решила оставить фамилию; да, тут другое, что вы?! Это отличается от обычая жены перенимать фамилию мужа, ведь ведьмы принадлежат лишь самим себе и не должны именоваться никак иначе, кроме как было присвоено с рождения.

Что до мистера Флоя, то ему до лампочки, главное, что удалось уломать милую, а остальное не важно, формальности. Пожалуй, он поверит в реальность происходящего только когда наденет колечко на палец любимой у алтаря.

Если кто-то тут и был на взводе, испытывал мандраж, с нетерпением предвкушая предстоящее, так это Кимберли. Как «типичная девочка», рыжеволосая радовалась всему, что попадалось на глаза (начиная с наружного декора, заканчивая внутренним интерьером церкви), её восхищало абсолютно любая мелочь, даже странноватый (лилово-розовый) цвет платьев подружек невесты. Она только и делала, что воодушевлённо охала да ахала, снуя кругом подобно ребёнку.

Ким подбежала к Дельме, которая сидела у подобия трюмо, придирчиво рассматривая своё отражение в зеркале, схватившись за спинку стула, прозвенела: «Чудесно, просто чудесно!» – оглохнув от подобных визгов на мгновенье, Куинн непроизвольно зажмурилась, посмотрев на рыженькую, снисходительно хмыкнула. 

 – И чему ты так радуешься? – поинтересовалась брюнетка, можно подумать, О`Браян выиграла в лотерею, ну или, как минимум, сама замуж выходит. 

Рыжик широко улыбнулась: «Как чему?! Моя лучшая подруга женится!» – всё на том же подъёме выдала Ким, немного поразмыслив, понимая, что явно что-то не так ляпнула, исправилась. – «Замужничает, женеет… А, да хрен с ним! Вы и так поняли!» – ворчливо пролопотала рыжушка. 

Эприл сидела на диванчике позади, с улыбкой наблюдая за происходящим, так забавно лицезреть Дельму в свадебном платье. Как приверженец практичного и неброского стиля, мисс Куин выглядела весьма непривычно, впрочем, даже сей наряд был довольно строгим, никаких рюшей, кружев и глазовыбивательных страз. Скупая, но элегантная вышивка на лифе, да россыпь перламутровых бусин на юбке, от талии и чутка до середины, будто градиентные лучи. Сам низ платья был в форме колокола, слегка расширяясь к низу, без избытка подъюбников и валунов складок. Можно назвать эту модель классической, вписывающейся в любые временные рамки. Да и причёска ведьмочки, из просто уложенного каре превратилась в весьма сложную и затейливую структуру волос со всевозможными каменьями, заколками и шпильками.

Платья же подружек, как говорилось ранее, лилово-розовые, также были выполнены в сдержанном, но кокетливом стиле. Их плюс состоял в том, что их можно носить и каждый день, и по особому случаю. Единственное, что выдавало помпезность события, на этом платьице с верхом рубашки и юбкой солнцем, это бутоньерка, приколотая с боку на груди.

Так странно, вроде бы случай торжественный и соответствующие одеяния, но почему-то такое чувство, будто они просто сидят в кабинете университета, и не важно, что они не учились все втроём, просто такая ностальгия, от чего-то её уносит в школьно-студенческие годы, когда они просто посиживали вместе и страдали всякой фигнёй. Не верится, что её подруга стала невестой (а вскорости станет женой). 

–Не передумала? – наконец подала голос Эприл, прервав галдёж Кимберли, сосредоточив на себе всё внимание. – Ещё есть шанс сбежать из-под венца. – Пошутила шатенка.

Куинн расплылась в улыбке, нет, она уверена, это окончательное решение.

Что ж, жених ждёт у алтаря, вместе с пожилым священником, похожим на холёный подсвечник в своей вычурной каппе магна поверх белой сутаны.  Гости расселись по скамьям по обе стороны от входа. Сквозь витражные окна струился радужный свет, озаряя залу церкви особыми, волшебными лучами. По залу блуждал тихий гомон и перешёптывания.

Эрик нервно поправил воротник рубашки, в третий раз подтянув узелок галстука. Боже, да что так долго-то?! Она же там не сбежала, нет?

Органист ударил по клавишам, и трубы гротескного духового инструмента запели, возвышая свою песнь над головами людей, наполняя зал суровым благоговением.

Все присутствующие повернулись к выходу, наблюдая за открытием дверей, в том числе и Флой (который уже от безысходности стал приглаживать волосы, кои и так не топорщились от обилия лака на них). На пороге, под руку с отцом, возникла невеста, сверкая белоснежной чистотой свадебного наряда. Впереди перед ними, неслышно трепыхая крылышками, летела Трикс, сыпля золотой пыльцой, озаряя дорогу госпожи. Идя под музыку органа, чей аккомпанемент придавал процессии особого шарма, Дельма неспешно шла по дорожке меж рядов зрителей, позади семенила троица подруг, подол платья нёс Бестия, с особым апломбом, будто выполнял самую ответственную и важнейшую задачу в мире.

Эприл, Ким и Сабрина быстренько прошмыгнули вперёд, встав по левую сторону, параллельно друзьям со стороны жениха.

Мистер Куинн довёл дочь до алтаря, передав руку дочери жениху. С трепетной дрожью приняв ладонь любимой, крепко пожал, убедившись в реальности теплоты и мягкости, уверовал в то, что перед ним и в самом деле Дельма. Брюнетка улыбнулась, поднявшись по ступенькам, встала рядом с возлюбленным. Оба брачующихся предстали пред священником.

Традиционная речь, священнослужитель зачитывает наставления вступающим в союз, передавая слово молодым. Эрик и Дельма по очереди обменялись клятвами, перечислив все достоинства и недостатки (в основном их продекламировала Куинн, но, несмотря на них, она всё равно его любит). Обещания вечной любви и преданности, красивые обещания превращаются в бабочек. Да, те самые мотыльки любви, что сверкают златом, безмятежно порхая над молодожёнами, бесшумно перебирая сияющими крыльями.

Эприл глядела как заворожённая, собственно, в таком зачарованном трансе пребывали все присутствующие, а Ким и вовсе потеряла дар речи, перестав постоянно тормошить подругу, перечисляя бесконечным речитативом всё, от чего повышается градус восторга, поражённо онемела от волшебства, происходящего, со сверкающим взглядом наблюдая за золотым вихрем мотыльков. Да уж, магия как она есть, а чего ещё ожидать от свадьбы ведьмы с инкубом?

Помнится, когда-то такие же бабочки порхали и над ней. Эприл бросила быстрый взгляд на парня, стоящего напротив, по стечению необъяснимых обстоятельств им был Седрик Грей. Мотыльков было столь много, что они заполнили собой все своды, плотным златом закрыв потолок.

Брюнет посмотрел на бывшую возлюбленную, их взгляды встретились, и в этот момент, промелькнув золотистой молнией, прошмыгнула гурьба бабочек, перекрыв фигуры молодых людей, превратившись в живую, мельтешащую ширму, сквозь которую было видно лишь его изумруды и тёмно-зелёные очи писательницы.

В груди Эприл что-то кольнуло, а думалось, уже всё в прошлом, новая любовь, новые начинания, но вот его глаза, и внутри всё переворачивается.

Она отвернулась, сосредоточив взгляд на молодых, спасительное: «А теперь можете поцеловать невесту», – священника отогнало дурные мысли, и Саммерс вновь обратила взор на главные фигуры сегодняшнего дня, а мотыльки злата всё так же витали всюду, закружившись вихрем вокруг новоиспечённой пары целующихся новобрачных.